– А почему нет? Люди знакомятся в самых разных местах. Ты встретилась со своим Гасом в амбаре!

– Да, но потом мы познакомились гораздо ближе.

– Ты пользуешься моим роскошным жилищем!

– Мы живые! Мы не бродим, как лунатики, и не вешаем стишки на деревья, как какие-нибудь смешные человечки из сказки для подростков!

– В том-то и дело. Мы теперь намерены какое-то время провести вместе. Лучше узнать друг друга.

– Но почему он просто не явится сюда в дневное время? – спросила Суриндер.

На этот вопрос Нина не имела ответа.

– Вот видишь? Просто он такой же чокнутый, как и ты. Это маленькая придуманная жизнь, в которой он присылает тебе милые цветочки, и он может так делать, сколько ему захочется, потому что это только в твоей голове! Не сомневаюсь, выглядит все очень мило и так далее, но это не настоящее! И встреча посреди ночи в каком-нибудь сарае ничего не изменит.

– Это не сарай, а железнодорожный переезд. Это… романтично.

– О, как раз для тебя! – Суриндер закатила глаза к потолку. – Гас заезжает за мной, мы сооружаем что-нибудь съестное, что можно взять с собой – ну, вроде еды навынос. Мы бы и купили что-то, если бы здесь продавалась такая еда, только этого нет, – и смотрим кино.

– Может, вообще переберешься сюда? С Гасом?

– Я в отпуске, – строго заявила Суриндер.

Таким тоном она по утрам отвечала на звонки из офиса, когда ее вежливо спрашивали, намерена ли она когда-нибудь явиться.

– А ты не собираешься выяснить первую часть его имени? – спросила Нина.

– Не думаю, что это так уж важно при данных обстоятельствах.

– Ладно, но ты уж позаботься об этом до того, как выйти за него замуж.

Уже приближалась середина лета. И хотя после захода солнца по-прежнему нужна была куртка, поля и луга ошеломляли своим великолепием: дикие цветы, зреющее зерно, волнующаяся высокая трава, напившаяся воды за время долгой зимы, а теперь пышно разросшаяся у каждой живой изгороди и вообще везде, где только нашла местечко, – настоящее буйство цветения и роста везде, куда падал взгляд.

Нина чувствовала себя так же – после долгой зимы она тоже была готова воспрянуть, гордо сбросить старую одежку – защитный панцирь из книг, серые колготки и опущенную голову. Она так нервничала, что плохо соображала, и ничего не могла с этим поделать. А еще Нина сердилась на Суриндер, разве та сама не повторяла постоянно, что нужно просто жить? Перестать прятаться? Ну вот, она и перестала. И выходит теперь в жизнь. В настоящую жизнь, не в кино и не по телевизору. Она больше не слушает, как кто-то жалуется на отсутствие возможностей для поэтов в Бирмингеме и на то, что их никто не понимает. Теперь перед ней были огромные корзины цветов и поэзии, настоящей поэзии. Нина искренне верила в это и в глубокие чувства. И собиралась встретить ночной поезд.

Глава 21

Было неожиданно тепло, и Нина сидела на шлагбауме, слегка покачиваясь, наслаждаясь тихим поскрипыванием на фоне других звуков, что доносились из ночного леса. Она как будто устроилась на далеком волшебном дереве, и лес что-то нашептывал ей…

Нина закрыла глаза и сосредоточилась на своем желании, на губах ее играла улыбка, а сердце нервно постукивало в груди, а вокруг все полнилось жизнью, и когда Нина очнулась от полусна, вдали внезапно вспыхнули огни огромного поезда, тяжело громыхавшего колесами.

Сердце Нины заколотилось еще быстрее, когда поезд замедлил ход. Она быстро все проверила. Макияж в порядке. Хорошее белье… Тот факт, что она пришла подготовленной, вызывал у нее странное чувство. Но с другой стороны… Ладно. Это свидание. Весьма необычное. Но тем не менее свидание. Нина не просто читала об этом: она в этом участвовала. Она вытерла ладони о юбку. Юбка была пышной, в стиле пятидесятых, с поясом, и к ней Нина надела простую блузку и кардиган.