Я. Тебя. Заставлю - Ольга Вечная (2020)

«Гоблин Дубовой так написал решение, что юрист противной стороны скорее проломит бетон лбом, чем добьется апелляции!» — хвасталась я своей Маше, с которой мы одновременно закончили учебу и были приняты в фирму.

«Тупой прыщавый гоблин», — именно так я назвала его в шутливом диалоге с той же подругой. За секунду до этого судья зашла в зал суда и все замолчали, поэтому мои слова прозвучали громко, их услышали все. И Дубова, и сам гоблин тоже. В зале было человек пятнадцать. Все поняли, о ком речь. Все посмотрели на него.

На мои глаза наворачиваются слезы, и я быстро моргаю, прогоняя их. Допиваю свое вино и прошу официанта принести еще.

— Я правда не хотела. Если бы я знала, что так получится, я бы лучше язык себе отрезала, — выпаливаю в полной тишине.

Богданов на секунду замирает с вилкой, поднесенной ко рту. Хмурится, не сразу понимая, о чем речь. Кажется, мыслями он был далеко. Проглатывает то, что жевал, и вытирает губы салфеткой. У него довольно крупный рот и, вообще, если уж рассматривать придирчиво, очень интересная, нестандартная внешность. Не могу сказать, что он красив. Напротив. Вот Леонидас — он очень красив, любая бы, листая ленту в инстаграме, задержалась бы на его фотографии.

А Кирилл… нет, но он и не страшен… теперь. Скорее, необычен. Наверное, его можно было бы даже полюбить, будь в его глазах хоть капля теплоты.

— Да прекратите вы уже, Лада Алексеевна. Вы решили этим вечером каждые две минуты напоминать мне о том, что в Москве меня звали тупым гоблином?

— Нет, я просто… Фух. Да, давайте закроем эту тему. А вас так звали? — Меня пробивает ужас от мысли, что прозвище могло к нему прилепиться.

— Я думаю, меня по-разному называли и называют, — произносит он спокойно.

Я пытаюсь распознать в тоне, интонациях или во взгляде обиду или хотя бы намек на уязвленность, но не нахожу ничего подобного. Он потрясающе владеет собой.

— Поймите, — продолжает Кирилл, — я не имею намерения нравиться. Каждый день я принимаю с десяток сложных решений, которые, возможно, меняют жизни некоторых людей. Я топлю за правду, а она редко кому по вкусу. Я наелся, а вы? — кивает на мою почти нетронутую тарелку.

— Да, спасибо. Хороший ресторан, отличный повар. Замечательное вино.

— Десерт?

— А вы?

— Нет, я пас.

— Может быть… хотя бы мороженое? — Мне кажется, что неправильно расходиться на такой ноте. Нет, я не жду, что он вдруг раскроет мне душу, но… не буду лгать, что это не было бы идеальным завершением дня.

— Сладкое я люблю только с кофе, — он снова смотрит на часы. — А для кофе уже слишком поздно. Мы можем попросить завернуть вам десерт с собой.

Слишком поздно.

Его тон прежний, но я успела немного привыкнуть к своему непростому собеседнику и его манере говорить, поэтому чувствую, что он начинает раздражаться. Возможно, он просто слишком устал, чтобы лишние полчаса пялиться на то, как я жую чизкейк.

Я понимаю, что ужин закончился и настало время решать, что делать дальше. Он просит счет, расплачивается сам, не мешкая и не спрашивая, собиралась ли я разделить чек. И это снова не жест галантности, скорее, он просто хочет быстрее с этим закончить. У него есть деньги, и он готов купить себе время.

Оставив щедрые чаевые, Кирилл поднимается и идет к выходу. На улице уже совсем темно. Теплый летний воздух приятно окутывает после холодного зала ресторана. Кажется, я немного замерзла под кондиционерами, и сейчас мне хорошо.

— Вы не против, если я вызову вам такси? — произносит Кирилл. И снова безапелляционно, словно давно все решил. Вечер закончился, и точка. Устного предложения от меня не поступило, разговаривать ему со мной больше не о чем. А мы так ни к чему и не пришли.