Острые предметы - Гиллиан Флинн (2013)

* * *Я проснулась в сумерках; лоб горел, голова кружилась, вдоль шеи тянулся длинный след засохшей слюны. В теле слабость. Я завернулась в тонкий халат и, вспомнив про обрезанные волосы, снова заплакала.

– Это из-за экстази, – прошептала я, поглаживая себя по щеке. – Некрасивая стрижка – не конец света; буду носить хвост.

С трудом волоча ноги, вышла в коридор. Суставы хрустели, костяшки пальцев по какой-то неведомой мне причине были распухшими. С первого этажа слышалось мамино пение. Я постучала в дверь Эммы; она жалобным голосом откликнулась: «Входи».

* * *Она сидела голой на полу перед своим огромным кукольным домиком, сося палец. Под глазами темные, почти фиолетовые круги, на лбу и груди – пластырь. На кровати сидела ее любимая кукла, обернутая бумагой, на которой Эмма нарисовала фломастером множество красных точек.

– Что она тебе сделала? – сонно спросила она, полуулыбаясь.

Я повернулась и показала выстриженное место на затылке.

– И еще она дала мне таблетку, от которой мне так плохо, что я едва держусь на ногах, – сказала я.

– Голубую?

Я кивнула.

– Да, это ее любимое лекарство, – пробормотала Эмма. – От него спишь, потом просыпаешься горячей, изо рта течет слюна, и тогда она приводит своих подруг, чтобы они на тебя посмотрели.

– Она так уже делала?

Я похолодела, хотя была мокрой от пота. Мои опасения сбывались: скоро случится что-то ужасное. Эмма пожала плечами:

– Мне все равно. Иногда я не глотаю таблетку, а ей говорю, что проглотила. И тогда мы обе остаемся довольны. Я играю с куклами или читаю, а когда слышу ее шаги, притворяюсь спящей.

– Эмма… – Я села на пол с ней рядом и погладила ее волосы. Мне хотелось ее приласкать. – Она часто дает тебе таблетки и другие лекарства?

– Только когда мне нездоровится.

– И что ты чувствуешь после этого?

– Иногда у меня поднимается температура, брежу. Тогда она кладет меня в ванну с прохладной водой. Иногда меня тошнит. А иногда я слабею, дрожу, чувствую усталость и хочу спать.

Все повторялось, как с Мэриан. В горле застрял комок. Я снова заплакала, встала, потом села опять. Меня тошнило. Я схватилась за голову. У нас с Эммой те же симптомы, что были у Мэриан! Что же я раньше не могла этого понять, ведь прошло уже почти двадцать лет! Мне было так стыдно, что хотелось кричать.

– Камилла, поиграй со мной в куклы.

Она не замечала моих слез либо не хотела их замечать.

– Эмма, я не могу. Мне надо работать. Притворись спящей, когда услышишь, что мама идет.

* * *Я натянула одежду поверх ноющих ран и посмотрела на себя в зеркало.

«Что за безумные мысли. Не сходи с ума. Но ведь я и не схожу. Мать убила Мэриан. А также Энн и Натали».

* * *Шатаясь, я вошла в туалет, встала на колени, и меня вырвало горячей соленой водой; брызги из унитаза окропили мне лицо. Облегчившись, заметила, что не одна. За мной стояла мама.

– Бедная моя девочка, – прошептала она.

Я вздрогнула и, как была, на четвереньках, побежала от нее. У стены я остановилась и обернулась.

– Почему ты одета, дорогая? – спросила она. – Тебе нельзя выходить из дома.

– Мне надо съездить по делам. И развеяться – от свежего воздуха станет легче.

– Камилла, вернись в постель! – требовательно сказала мама, почти срываясь на крик. Она подошла к моей кровати, откинула одеяло и похлопала по простыне. – Ложись, дорогая, будь благоразумна. Со здоровьем шутки плохи.

Я неловко вскочила на ноги, схватила ключи со стола и бросилась мимо нее за дверь.

– Мама, не могу. Я ненадолго.

Оставив Эмму играть в кукольную больницу в своей комнате, я села в машину и помчалась по дороге. На бешеной скорости машину занесло, и я погнула бампер, стукнувшись о высокой бордюр на спуске с холма – там, где начиналась улица. Толстая женщина, проходящая мимо с ребенком в коляске, укоризненно покачала головой.