Я путешествую одна - Самюэль Бьорк (2015)

Она быстро пересекла комнату и раздвинула шторы. Свет заполнил комнату, и Сесилие начала волноваться по-настоящему.

– Каролине?

Она не верила своим глазам. Каролины не было в кровати. На полу была кровь. Она не могла проснуться. Она наступила в кровь. Она все еще спала. Это все сон. Не надо было принимать это снотворное, это все врач настоял. Сесилие стояла посреди детской и ждала, когда проснется. Этот сон ей не нравился. Каролине не было в кровати. Без пятнадцати десять. На полу была кровь. Электричество отключилось. В доме темнота. Руки под свитером покрылись мурашками. Она хотела скорее проснуться. Скоро прозвонит будильник, – подумала она и укусила себя за губу.

Это просто сон.

Сесилие Мюкле была в шоке. Она даже не слышала, как где-то вдалеке зазвонил телефон.

30

Миа Крюгер сидела у окна в кофейне «Кафебреннери» на Стургате и пила уже второй кортадо за день. Она съела лепешку и выпила апельсиновый сок – у нее было жуткое похмелье, но она почувствовала, как тело медленно, но верно начало просыпаться после вчерашнего вечера с Сюсанне. Обычно она не читала газет, но сегодня почему-то решила сделать это, хотя заголовки убеждали ее воздержаться. Детоубийства, – так они решили называть это. Миа ненавидела, когда СМИ так делали, придумали названия и логотипы для дел об убийстве или исчезновении, для беспорядков и войн и для чего угодно. Они что, не понимают, что делают с читателями? Не понимают, что они сеют страх среди обычных людей? Гореть им всем в аду. Почему против этого нет законов? Наказаний? И кроме того, неужели эти идиоты не понимают, что тем самым они дают преступнику то, что он хочет, – внимание! До них не доходит, что такие люди хотят одного – внимания? На страницах всех газет. Детоубийства. Иногда ей было интересно, как они все это придумывают, эти журналюги. Интервью с детьми, их подружками и сотрудниками детских садов. Полиция в растерянности. Ей было интересно, откуда у них все это. Фотографии Паулине на пляже и на своем дне рождения с семьей. Фотографии Юханне на коньках и в бассейне с дедушкой. Миа покачала головой, но не смогла отложить газету. Подозреваемых нет. Страна в трауре. Фотографии с похорон. Фотографии цветов и свечей с мест, где их нашли. Письма девочкам. Плачущие дети. Плачущие взрослые.

Она отложила газету и допила свой кортадо. Зазвонил телефон?

– Миа, слушаю.

– Это Холгер. Ты где?

– В «Кафебреннери» на Стургате, что такое?

– У нас новое исчезновение.

Миа почувствовала, как волосы на руках встали дыбом. Она надела куртку и через несколько секунд уже была у выхода.

– Ты в офисе?

– Выезжаю отсюда.

– Захвати меня около «Севен-Элевен» на Плёенсгате.

– Хорошо.

Миа положила трубку и побежала к Янгсторге. Черт возьми. Номер три. Три черточки на среднем пальце левой руки. Нет, не в этот раз. Они рано спохватились. Новое исчезновение, и они уже ищут. Больше никаких черточек. Миа не знала, кем была новая девочка, но, пробираясь через толпу на пути к Торггате, она решила: эту девочку они найдут, прежде чем станет слишком поздно.

Она завернула за угол Янгсторге в тот момент, как черное «ауди» Холгера заехало на Плёенсгате. Миа забралась на переднее сиденье и быстро захлопнула дверь.

– Куда едем? – спросила она, запыхавшись.

– Дисен, – коротко ответил Мунк. – Дисенвейен. Сообщили десять минут назад. Андреа Люнг. Шесть лет. Пропала из своей постели. Обнаружил проснувшийся отец.

Мунк установил на крышу мигалку и нажал педаль газа.

– Он только сейчас проснулся?

Она посмотрела на время в своем телефоне.

– Очевидно, – пробормотал Мунк.

– Кто уже там?

– Ким и Анетте. Карри в пути.

Мунк раздраженно посигналил трамваю и паре пешеходов, которые зазевались на переходе.

– Тупые идиоты.

– Она пропала из дома?

Мунк кивнул.

– Странно. Две другие пропали из детского сада.