Я путешествую одна - Самюэль Бьорк (2015)

Если и было что-то, что Миккельсон терпеть не мог, так это просить об услуге. Мунк знал, что сейчас Миккельсон раздражен, и радовался, что в этот раз старому шефу не удастся получить все, что он хочет, и придется передумать.

– Просто пусть это будет сделано.

– Есть, сэр, – Мунк отдал честь в машине.

– И нечего иронизировать, Мунк, перезвони мне, когда что-то появится.

– Хорошо. Ах да, еще кое-что.

– Что? – прорычал Миккельсон.

– Если она согласится, я снова переведусь в Осло. Больше никакого Хёнефосса. И я хочу обратно свой офис на Марибуэсгате. И свою старую команду.

Миккельсон замолчал на мгновение.

– Об этом даже речи быть не может, Мунк. Это совершенно ни к чему. Это…

Мунк улыбнулся и положил трубку прежде, чем Миккельсон закончил говорить. Зажег новую сигарету, снова включил радио и повернул в сторону Оркангеру.

4

Миа Крюгер уснула на диване, рядом с камином, завернувшись в плед. Она видела во сне Сигрид и проснулась с ощущением, что ее сестра-близняшка все еще рядом. Рядом с ней. Живая. Они вместе, как и было всегда. Сигрид и Миа. Миа и Сигрид. Как два стебелька из Осгордстранда, родившиеся с разницей в две минуты, одна светлая, другая темная, такие разные – и тем не менее такие похожие.

Миа хотела вернуться в сон, к своей Сигрид, но заставила себя встать и пойти на кухню. Немного поесть. Чтобы алкоголь не вышел обратно. Продолжая в том же духе, она могла умереть раньше времени, а это было совершенно не нужно.

18 апреля.

Осталось десять дней.

Нужно было продержаться еще десять дней. Миа заставила себя съесть два хлебца, подумала о стакане молока, но решила выпить воды. Два стакана воды и две таблетки. Из кармана штанов. Неважно какие. Сегодня – белая и голубая.

Сигрид Крюгер.

Сестра, подруга и дочь.

Родилась 11 ноября 1979. Умерла 18 апреля 2002.

Помним, любим, скорбим.

Миа Крюгер снова села на диван и стала ждать, когда таблетки подействуют. Ее тело онемело. Перегородка между ней и миром. Именно то, что ей сейчас нужно. Она не смотрела на себя три недели, и пришло время расплатиться за это. Душ. Ванная на втором этаже. Она избегала этого столько, сколько было возможно, – не хотела видеть себя в большом зеркале, которое предыдущий владелец дома повесил прямо за дверью ванной. Хотела даже найти отвертку. Убрать это убожество. Она чувствовала себя довольно плохо. Не хотела это признавать, но сил не было. Ни на что. Только таблетки. И алкоголь. Валиум, растекающийся по венам, маленькие улыбки в крови, сладостная защита от всех иголок, плававших внутри нее так долго. Она взяла себя в руки и поднялась по лестнице. Открыла дверь в ванную и была поражена увиденным в зеркале отражением. Это была не она. Кто-то другой. Миа Крюгер всегда была худой, но сейчас она выглядела больной. Она всегда была здоровой. Всегда сильной. А теперь от нее почти ничего не осталось. Сняв свитер и джинсы, она осталась перед зеркалом в одном нижнем белье. Трусы висели на ней мешком. Вся масса с живота и бедер исчезла. Она аккуратно провела рукой по торчащим ребрам, ощутила их, посчитала. Заставила себя подойти ближе, вплотную, поймала собственный взгляд в ржавом серебре. Все всегда хвалили ее голубые глаза. Однажды ей кто-то сказал: «Ни у кого нет таких норвежских глаз, как у тебя, Миа». Она до сих пор помнила, как гордилась ими, норвежскими глазами, – это так красиво звучало. В какой-то момент ей даже не хотелось ничего менять в себе. Сигрид всегда была красивее нее – может быть, поэтому было так приятно слышать комплименты о глазах? Живые голубые глаза. Теперь от них мало что осталось. Они уже выглядели мертвыми. Без блеска и жизни, красные. Миа наклонилась к своим джинсам, достала две таблетки из кармана и проглотила их, не запивая. Снова встала перед зеркалом и попыталась выпрямить спину.