Темные тайны - Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт (2013)

Он плачет. Потом идет. Прочь от Юхана. Но допускать этого нельзя. Сейчас. Вот так. Он не пообещал ничего изменить. Не пообещал прекратить. Ничего не пообещал. Казалось, Рогер не понял серьезности ситуации. Насколько это важно. Юхан должен заставить его понять. Но, чтобы заставить понять, необходимо, чтобы он выслушал Юхана. Чтобы заставить слушать, надо его остановить. Юхан вскидывает ружье. Кричит Рогеру, чтобы тот остановился. Видит, что он продолжает идти дальше. Снова кричит. Рогер через плечо показывает ему палец.

Юхан нажимает на курок.

— Я хотел только заставить его слушать.

Юхан поворачивается к Себастиану. Щеки мокрые. Энергия вышла. В руках больше нет сил и желания держать ружье, оно сползает на пол перед мальчиком.

— Я хотел только заставить слушать.

Рыдания сотрясают его тело. Это напоминает судорогу. Юхан почти складывается пополам, лбом к ногам. Себастиан ползет к трясущемуся бедняге. Осторожно берет ружье и откладывает его в сторону.

Затем обвивает Юхана рукой и дает ему единственное, что в данный момент может дать.

Время и человеческую близость.

~ ~ ~

Ванья нервничала, теряя терпение. С тех пор как Себастиан поднялся на второй этаж, прошло уже почти полчаса. Она слышала, как он разговаривал с Юханом через закрытую дверь, но после того, как он, очевидно, вошел в комнату, вниз доносилось только приглушенное бормотание. И еще периодический скрежет, когда кто-нибудь менял положение. Ванья сочла это хорошим признаком. Никаких криков.

Никаких взволнованных голосов.

Главное, никаких новых выстрелов.

Харальдссона везли в больницу — или, может, уже доставили. Пуля вошла под лопатку с левой стороны и вышла спереди. Он потерял очень много крови, и его собирались оперировать, но, согласно полученным ими первым сообщениям, опасности для жизни ранение не представляет.

Ванья непрерывно поддерживала телефонную связь с находящимся снаружи Торкелем. Прибыли шесть полицейских машин. Двенадцать хорошо вооруженных полицейских в бронежилетах окружили дом плотным кольцом. Но войти в дом Торкель им не позволял. Персонал в форме оцепил квартал. По углам улицы толпились любопытные вместе с журналистами и фотографами, изо всех сил старавшимися подобраться поближе. Ванья снова посмотрела на часы. Что же происходит наверху? Она искренне надеялась, что ей не придется сожалеть о решении пустить Себастиана наверх.

Тут она услышала шаги. Шаги приближались к лестнице. Ванья вскинула пистолет и, широко расставив ноги, встала возле подножия лестницы, готовая ко всему.

Они шли бок о бок. Себастиан и Юхан. Себастиан поддерживал рукой мальчика, выглядевшего гораздо меньше и младше своих шестнадцати лет. Казалось, будто Себастиан более или менее несет его вниз по лестнице. Ванья убрала пистолет и связалась с Торкелем.

* * *

Когда Себастиан сдал Юхана на руки врачам и того увезли в ожидавшую его лечебницу, он, не обращая внимания на происходящее на улице, вернулся в дом. С тяжелым сердцем прошел в гостиную, немного сдвинул неглаженое белье и опустился на диван. Потом откинулся на грубую обивку, положил ноги на низкий журнальный столик и закрыл глаза. В период активной работы он редко допускал, чтобы расследования, преступники или жертвы задерживались у него в сознании. Все они представляли собой лишь требующие решения проблемы, орудия, которыми он пользовался, или препятствия, которые он преодолевал. В конечном счете все это существовало только для того, чтобы бросить ему вызов.

Доказать его талант.

Подпитать его «я».

Когда они выполняли свою функцию, он забывал о них и двигался дальше. Правовые последствия интересовали его столь же мало, как задержания и нанесение решительных ударов. Почему же Странды его не отпускают? Юный преступник. Развалившаяся семья. Трагично, конечно, но в принципе ничего для него нового. Ничего такого, что он намеревался носить в себе сколько-нибудь долго.