Жестокие слова - Луиза Пенни (2015)

— Вы думаете, эти вещи имели значение? — спросила Ханна. — Мы так долго жили без них. Мы тосковали по людям, а не по вещам. Мы даже не смели надеяться. Нас обманывали и раньше. Летом шестьдесят восьмого года. И конечно, те сообщения, что мы видели на Западе, отличались от рассказов, которые доходили до нас из дома. Здесь мы слышали только о том, как там все замечательно. Мы видели, как люди машут флажками и поют. Но мои двоюродные родственники и тетушки рассказывали другую историю. Старая система была ужасна. Коррумпированная, жестокая. Но она, по крайней мере, была системой. Когда она рухнула, не осталось ничего. Вакуум. Хаос.

Гамаш чуть наклонил голову, услышав это слово. Опять. Хаос.

— Это было ужасно. Людей избивали, убивали, грабили. А ни полиции, ни судов не было.

— Подходящее время для того, чтобы вывезти ценные вещи, — сказал Бовуар.

— Мы хотели помочь с выездом нашей двоюродной родне, но они решили остаться, — сказал Рор.

— А моя тетушка, конечно, решила остаться с ними.

— Конечно, — сказал Гамаш. — Но если не люди, то что — вещи?

Секунду спустя Ханна кивнула:

— Нам удалось вывезти кое-какие фамильные ценности. Мои мать и отец спрятали их после войны и сказали нам, что их нужно приберечь для обмена, для торговли, если дела пойдут плохо.

— И дела пошли плохо.

— Мы тайком вывезли их и продали. И потому смогли построить дом нашей мечты, — сказала Ханна. — Мы тяжело шли к этому решению, но в конечном счете я решила, что мои родители поняли бы нас и одобрили. Ведь то были всего лишь вещи. А главное в жизни — это дом.

— И что у вас было? — спросил Бовуар.

— Несколько картин, хорошая мебель, несколько икон. Дом для нас был важнее икон, — сказала Ханна.

— Кому вы все это продали?

— Одному дилеру в Нью-Йорке. Другу друзей. Могу назвать его имя. Он взял небольшие комиссионные, но сумел получить хорошую цену, — сказал Парра.

— Прошу вас. Я бы хотел с ним поговорить. Вы явно хорошо воспользовались деньгами. — Старший инспектор обратился к Рору: — Вы ведь еще и плотник?

— Да, могу плотничать.

— А вы? — спросил Гамаш у Хэвока, который в ответ пожал плечами. — Нет, мне нужно услышать ваш ответ.

— Я тоже могу.

Гамаш протянул руку и толкнул стружку по столу так, что она остановилась перед Хэвоком. Гамаш ждал.

— Я в лесу вырезал немного, — признал Хэвок. — Я люблю, когда работа закончена, посидеть немного и повырезать. Это дает возможность расслабиться. Подумать. Остыть. Я делаю игрушки и всякие штуки для Шарля Мюндена. Старик дал мне несколько чурбанов и показал, как это делается. По большей части у меня ничего толкового не выходит, и я выкидываю или сжигаю такие неудавшиеся штуки. Но иногда что-то получается, и я дарю игрушку Шарлю. А почему вас это интересует?

— Рядом с убитым был найден кусок дерева. А на нем вырезано слово «Воо». Сделал это не Якоб. Мы думаем, это дело рук убийцы.

— Вы думаете, что Хэвок… — Рор не смог закончить предложения.

— У меня есть ордер на обыск, и бригада криминалистов уже в пути.

— И что вы ищете? — спросила Ханна, побледнев. — Инструмент для резьбы по дереву? Мы и так можем отдать вам его.

— Дело не только в этом, мадам. Из хижины Якоба пропали две вещи. Орудие убийства и маленький полотняный мешок. Их мы тоже ищем.

— Мы ничего такого не видели, — сказала Ханна. — Хэвок, принеси свои инструменты.

Хэвок повел Бовуара в сарай, а Гамаш остался ждать криминалистов, которые появились несколько минут спустя. Бовуар вернулся с инструментом и еще кое-чем.

Куски дерева. Красный кедр. С резьбой.

Было решено, что Бовуар останется руководить обыском, а Гамаш вернется в оперативный штаб. Перед тем как Гамаш уехал, они поговорили в машине.