Пентаграмма - Ю. Несбё (2009)

Олауг толкнула дверь — та поддалась. Первым делом она обратила внимание на спертый воздух. Окна были закрыты, занавески опущены — в комнате было очень темно.

— Ина?

Молчание. Может, спит? Олауг переступила порог и посмотрела за дверь, где стояла кровать. Пусто. Странно. Старые глаза привыкли к темноте, и она различила фигуру Ины в кресле-качалке у окна. Было похоже, что она спит: глаза закрыты, голова слегка повернута набок. Олауг по-прежнему не понимала, откуда звучит эта тихая музыка.

Она подошла к креслу:

— Ина?

Квартирантка и сейчас не ответила. Держа поднос одной рукой, Олауг другой осторожно потрогала щеку девушки.

С глухим стуком упал на ковер чайник, за ним — две чашки, серебряная сахарница с немецким имперским орлом, пепельница и шесть пирожных.

В то мгновение, когда упал чайник Олауг — а вернее, семьи Швабе, — Столе Эуне поднял свой, вернее, чайник Главного управления полиции округа Осло.

Решив устроить в своем кабинете совещание, Бьярне Мёллер пригласил Эуне и ведущих следователей: Тома Волера, Харри Холе и Беату Лённ.

Все трое выглядели уставшими. Возможно, из-за того, что появившаяся было надежда поймать лжекурьера постепенно угасала.

После объявлений по телевидению и радио в полицию стали поступать звонки. Только что Том Волер подготовил по ним краткую сводку: из двадцати четырех звонков тринадцать поступило от знакомых активистов, которые спешили поделиться мнениями всегда — даже когда ничего не видели. Оставалось одиннадцать сигналов. Из них шесть указывали на настоящих велокурьеров, а четыре сообщали уже знакомую информацию — в понедельник около пяти вечера в районе площади Карла Бернера видели велосипедиста. Правда, выяснилось, что уехал он по Тронхеймс-вейен. Единственный интересный звонок поступил от таксиста, который видел парня на велосипеде, в шлеме, очках и желтой футболке рядом со Школой искусства и ремесла: он ехал в гору по Уллеволсвейен незадолго до предполагаемого момента убийства Камиллы Луен. Ни одна служба курьерской доставки не планировала маршрутов через Уллеволсвейен в это время, но позже объявился парень из «Скорохода», который сознался, что решил сделать крюк, чтобы глотнуть пивка в уличном кафе у Санктхансхёуген.

— Иными словами, все впустую? — обобщил Мёллер.

— Рано еще делать пессимистические выводы, — ответил Волер.

Мёллер кивнул, но выражение лица у него было невеселое. Все в комнате, кроме Эуне, знали, что первые отклики на просьбу полиции самые результативные: у людей память короткая.

— А что говорят наши патологоанатомы? — спросил Мёллер. — Нашли что-нибудь, что поможет определить личность преступника?

— Увы, — сказал Волер. — Ни спермы, ни крови, ни волос, ни кожи — ничего. Из физических следов — только пулевые отверстия.

— Интересно, — протянул Эуне. И на грустный вопрос Мёллера, что же тут интересного, пояснил: — Стало быть, для половых нужд он жертв не использовал — это нетипично для серийного убийцы.

— А может, его мания не связана с сексуальными мотивами?

Эуне покачал головой:

— Сексуальные мотивы присутствуют всегда. Всегда.

— А может, он как Питер Селлерс в фильме «Эффект присутствия»?[14] — подал голос Харри. — «I like to watch».[15]

Остальные посмотрели на него с непониманием.

— Может, ему для полового удовлетворения вовсе не обязательно их трогать. — Харри старался не смотреть на Волера. — Ему достаточно самого убийства и вида трупа.

— Это вероятно, — одобрил Эуне. — Обычно убийце хочется добиться семяизвержения, но он может при этом не оставлять семени на месте преступления. Или — если у него хватит самообладания — дождаться, пока он будет, в безопасности.

На пару секунд все притихли. Харри знал, что остальные думают о том же, о чем и он: что же убийца сделал с пропавшей Лисбет Барли.

— А найденное оружие?