Большая охота - Игорь Черепнев, Дмитрий Зурков (2017)

Михаил Николаевич почувствовал себя в амплуа не подготовившегося к серьезному экзамену первокурсника. А Павлов… Павлов явно что-то знал или о чем-то догадывался. Его глаза пронзительно смотрели на доктора, и он невольно проникся тем ощущением, которое, вероятно, испытывает подопытный кролик, попавший в руки экспериментатора. Несмотря на то, что в этом кабинете было не жарко, щеки и лоб горели, как после парной. Кроме того, на протяжении этой беседы у него возникло чувство того, что с ним одновременно говорят ДВА разных собеседника. Неуловимо менялся тембр голоса, и порою хирургу с закаленными нервами и опытному невропатологу инстинктивно хотелось перекреститься – он был готов поклясться, что у Павлова меняется цвет глаз. Сказать правду? Но это нарушит обещание, данное Гурову и Бойко. Лгать? Это недостойно, да и врун из него никакой. Остаётся только полуправда. Желая получить хоть малую толику времени для принятия решения, доктор вынул из кармана брюк портсигар и обратился к Павлову:

– Вы позволите?

– Не сочтите меня бестактным, коллега, но – нет! Ибо: не пейте вина, не огорчайте сердце табачищем – и проживете столько, сколько жил Тициан. И, кроме того, Михаил Николаевич, я с нетерпением жду ответа на свой вопрос, и будьте уверены, это – не праздное любопытство.

– Вы можете мне не поверить, Иван Петрович, но информацию об этом я почерпнул из беседы с одним из своих многочисленных пациентов, а точнее из его бессвязных монологов, произнесенных в беспамятстве. Молодой прапорщик поступил к нам в госпиталь с контузией головы. Признаюсь, шансы на выздоровление были ничтожны, но делали всё, что могли. Наши сестрички, истинные ангелы, дежурили возле его постели денно и нощно и, когда услышали странные слова, вызвали меня. Я и запомнил кое-что. Тем более, есть поверья, что человек в беспамятстве пребывает сразу в нескольких мирах одновременно.

– А как же звали этого новоявленного монаха Авеля и какова его дальнейшая судьба?

– К сожалению, Иван Петрович, госпиталь готовился к расформированию, неразбериха, наплыв новых раненых, операции днем и ночью. Абсолютно точно могу сказать только одно – прапорщик выжил, выздоровел и, отказавшись от отпуска, сбежал на передовую.

– Да-с, очень жаль. И в какую часть он был отправлен, вы тоже не знаете?

– Увы, нет. А мой помощник по общим вопросам, который мог что-то знать, переведен на другое место.

– Жаль, очень жаль. Ну, самое главное, что жив ваш оракул, а остальное – дело времени… Кстати, Михаил Николаевич, не желаете перейти ко мне? Мы совместно с профессором Ижевским…

– Простите, вы имеете в виду Павла Ивановича Ижевского?

– Да, именно его. Павел Иванович первым в России, а может быть и в мире, обратил внимание на влияние переменных электромагнитных полей на человека. И не остановился на теоретических исследованиях, а получил реальные результаты на практике – поставил на ноги сотни, если не тысячи пациентов. А теперь, пользуясь поддержкой принца Александра Петровича Ольденбургского, мы развернули нечто вроде научно-исследовательского центра и работаем в интересах армии и флота.

– Заманчиво, ей-богу, очень заманчиво, Иван Петрович! Но у меня назначение к новому месту службы. Придется разворачивать госпиталь практически на пустом месте, и, наконец, я и сам пообещал, да и людей с собой сманил. Так уж не взыщите, вынужден отказаться.

– Не упрекайте себя понапрасну, Михаил Николаевич. Дело – превыше всего. Но, если не возражаете, мы вернемся к этому разговору несколько позже. Единственная просьба, если фронтовая судьба вновь сведет вас с этим необыкновенным прапорщиком, то передайте ему, что… Что Тесла просит простить себя, да и поинтересуйтесь заодно: не забыл ли он отпраздновать 12 апреля… Прошу вас – всенепременно!

Глава 4. Продолжение