Спаситель - Ю. Несбё (2010)

— Кстати, ты должен мне двести крон. Остаток твой.

— Но фишка в другом. Я спросил приметы. Он не сумел назвать ни одной.

— Прямо припев в этом деле.

— Не считая того, что-де узнал парня по пальто. Жуткое такое пальто, из верблюжки.

— Yes! — выкрикнул Харри. — Малый с шейной косынкой на снимке публики, на Эгерторг вечером накануне убийства Роберта Карлсена.

— Официант, правда, заметил, что верблюжка ненастоящая, имитация. А он, похоже, в этом разбирается.

— То есть?

— Ты же знаешь. У них особая манера говорить.

— У кого «у них»?

— Привет! У гомиков. Короче говоря, парень ушел с пистолетом. Это все, что мы пока знаем. Я еду в «Бисквит», покажу официанту фотографии.

— Хорошо, — сказал Харри.

— О чем ты думаешь?

— Думаю?

— Я успел немножко изучить тебя, Харри.

— Хм. Я думаю о том, почему официант не позвонил в дежурную часть сразу же, утром. Спроси его об этом. Ладно?

— Вообще-то, Харри, я и сам подумал об этом.

— Конечно. Извини.

Харри отключился, но через секунду телефон загудел снова.

— О чем забыл? — спросил Харри.

— Что?

— А-а, это ты, Беата. Слушаю.

— Хорошие новости. Я закончила в гостинице «Скандия».

— Нашла следы ДНК?

— Пока не знаю, у меня немного волос, которые с тем же успехом могут принадлежать уборщикам или более раннему постояльцу. Но полчаса назад я получила результаты баллистической экспертизы. Пуля в молочном пакете Юна Карлсена выпущена из того же оружия, что и найденная на Эгерторг.

— Хм. Значит, версия о нескольких киллерах отпадает.

— Да. Больше того. Портье из «Скандии» после твоего ухода кое-что вспомнила. Пальто у этого Христо Станкича было заметное. Имитация…

— Дай угадаю. Вроде как верблюжье?

— Так она сказала.

— Вот оно! — воскликнул Харри, так громко, что изрисованная граффити стена «Блица» отбросила гулкое эхо на безлюдную центральную улицу.

Харри отключил связь и перезвонил Халворсену.

— Да, Харри?

— Христо Станкич — наш киллер. Дай в ориентировку верблюжье пальто, пусть разошлют всем патрульным экипажам. И… — Харри улыбнулся пожилой даме, которая семенила ему навстречу, скрежеща «кошками», надетыми на сапоги, — надо установить постоянный контроль за телефонной сетью, чтобы мы знали, если кто позвонит в загребскую гостиницу «Интернациональ» и с какого номера. Поговори с Клаусом Туркильсеном с Ословского регионального узла «Теленор».

— Это же прослушка. Нам нужно получить разрешение, а на это уйдет целый день.

— Это не прослушка, нам нужен только адрес звонящего.

— Боюсь, «Теленор» разницы не увидит.

— Ты только скажи Туркильсену, что говорил со мной. О'кей?

— Можно спросить, почему он вдруг согласится рискнуть ради тебя работой?

— Долгая история. Несколько лет назад в СИЗО его чуть не избили до полусмерти, а я его спас. Том Волер и его подручные, ты знаешь, как бывает, когда хватают эксгибициониста и прочих.

— Эксгибиционист, значит.

— Бывший, по крайней мере. Охотно оказывающий услуги в обмен на молчание.

— Понятно.

Харри закончил разговор. Дело пошло, и он больше не чувствовал ни северный ветер, ни колючую снежную крупу. Иной раз работа делала его совершенно счастливым. Он повернул и зашагал обратно в управление.

В одноместной палате Уллеволской больницы Юн почувствовал сквозь простыню вибрацию мобильника и быстро схватил его.

— Да?

— Это я.

— А-а, привет, — сказал он, даже не пытаясь скрыть разочарование.

— Такое впечатление, будто ты ждал другого звонка, — заметила Рагнхильд чуть слишком бодрым тоном, который выдает обиженную женщину.

— Я не могу много разговаривать, — сказал Юн, глянув на дверь.

— Я только хотела сказать, как ужасно то, что случилось с Робертом, и что очень тебе сочувствую.

— Спасибо.