Там, где раки поют - Делия Оуэнс (2019)

Два дня спустя, услыхав знакомое тарахтенье “форда крестлайнера”, Киа убежала на болото, потопталась по песчаным косам, чтобы оставить побольше следов, а потом на цыпочках зашла в воду и, сделав петлю, устремилась в другую сторону. Дойдя до илистой отмели, она побегала кругами, запутывая следы. А выбравшись на твердую землю, запрыгала с кочки на кочку – и ни следа не оставила.

Еще несколько недель за ней приезжали раз в два-три дня; водитель в фетровой шляпе прочесывал все кругом, но ни разу не напал на след. А потом настала неделя, когда никто за ней не приехал. Тихо было кругом, лишь вороны каркали. Киа, уронив руки вдоль тела, глядела на пустую дорогу.

В школу она так и не вернулась. Уж лучше и дальше наблюдать за цаплями да собирать раковины – так она хоть чему-то научится. “Я уже умею ворковать по-голубиному, – говорила она себе. – И я куда лучше их всех, ну и пусть туфли у них красивые!”

* * *

Однажды знойным утром, через несколько недель после единственного школьного дня, Киа забралась на дозорную вышку, что построили братья, и стала высматривать в море пиратские корабли с черепами на флагах. Воображение расцветает и на самой скудной почве; Киа распевала: “Эй, пираты, йо-хо-хо!” – а потом спрыгнула с дерева и бросилась в атаку, потрясая клинком. Вдруг острая боль пронзила правую ступню, – ногу будто огнем прожгло. У Киа подогнулись коленки, она повалилась на землю и взвыла. Из ноги торчал длинный ржавый гвоздь. “Па!” – закричала Киа. Она не помнила точно, ночевал ли он дома. “Помоги, Па!” – звала она, но никто не откликнулся. Киа выдернула из ноги гвоздь, воя, чтобы заглушить боль.

И долго еще она скулила, перебирая руками по песку. Наконец приподнялась и осмотрела ступню. Крови не было, лишь узкая, глубокая ранка. И тут Киа вспомнила про столбняк. Внутри все сжалось, по спине пробежал холодок. Джоди ей рассказывал, как один мальчик наступил на ржавый гвоздь, а сыворотку ему вовремя не вкололи, и свело у него челюсти, да так, что не разжать. А потом выгнуло его дугой, как натянутый лук, и никто ему помочь уже не мог – стояли и смотрели, как он умирает в судорогах.

Джоди тогда прямо сказал: укол надо сделать самое позднее через два дня, или тебе каюк. Где делают такие уколы, Киа не знала.

“Нельзя сидеть сложа руки. Пока дождусь Па, меня точно столбняк хватит”. И, обливаясь потом, Киа заковыляла по песку – и ковыляла до прохладной тени дубов, окружавших хижину.

Мама всегда промывала раны соленой водой и залепляла глиной, смешанной с травами. Соли в доме не было, и Киа, прихрамывая, побрела к лесной заводи, такой соленой, что во время отлива на берегу выпадали белые кристаллики. Киа села на землю, окунула ногу в солоноватую болотную воду и без остановки то открывала рот, то закрывала, то зевала, то губами шлепала – проделывала все, лишь бы челюсти не свело. Примерно через час, в самый отлив, Киа вырыла в скользком черном иле ямку и осторожно опустила туда ногу. В ямке было прохладно. Орлиные клики подсказали, в какой стороне дом.

К вечеру живот скрутило от голода, и Киа вернулась в хижину. Отца она не застала, и домой его можно было не ждать. Покер под виски – занятие на всю ночь. Кукурузной крупы в доме не нашлось, но, пошарив на полках, Киа откопала старую замызганную жестянку маргарина, зачерпнула немного и намазала на крекер. Куснула раз-другой – и в итоге сгрызла пять штук.

Она улеглась на веранде, прислушиваясь, не приближается ли на лодке отец. Ночь выдалась беспокойная, Киа дремала урывками и заснула, наверное, только под утро, а проснулась от того, что в лицо било солнце. И первым делом открыла рот – все в порядке, открывается. И много раз ходила к соленой заводи и следила по солнцу, когда же пройдет этот день. Открывала рот, снова закрывала – может, все-таки обойдется?