Худой мир - Владимир Мясоедов (2018)

Здание, которое внезапно для себя оккупировал экипаж «Котенка», принадлежало вышедшему в отставку пожилому чиновнику, бывшему до смерти императора отнюдь не самым бедным человеком Нанкина. Но и не самым богатым тоже. К русским солдатам, появившимся у него дома и этот самый дом чуть развалившим, он отнесся с некоторой долей философского спокойствия, ибо все накопленное за годы службы состояние, четырех сыновей и зятя потерял еще в самом начале гражданской войны. Тогда же из особняка испарились все слуги и ценные вещи. Единственное, что осталось у доживающего свой век человека, это его овдовевшая дочь…За судьбу которой в оккупированном городе сильно тревожиться не стоило. Тридцатидвухлетняя молодка, скромненько тупящая глаза в пол, так сильно тосковала по сильному плечу, что меньше чем за трое суток успела найти утешение почти у всех членов команды, кто при падении корабля расшибся не слишком сильно. Одинокая свободная женщина не обошла своим вниманием даже тех, кто сломал руки. Или ноги. Она знала, как сделать так, чтобы гипс не мешал процессу, а мужчины если и испытывали от резких движений некоторый дискомфорт, то сцепив зубы, преодолевали возникшие перед ними трудности. И все бы ничего, но где-то за недельку до появления краснокожих гигантов город штурмовала совсем другая армия. И от неё дочери хозяина дома остались на память серебряные заколки для волос, синяк под глазом и какой-то мутировавший штамм сифилиса, устойчивый к магии и лекарственным препаратам. Последний у мужчин проявлял себя в течении семидесяти двух часов после заражения, и когда он разворачивался на полную, то его жертвам оставалось только посочувствовать. Болезнь вызывала одновременно жуткие рези и недержание, заставляющее испытывать самую настоящую агонию не реже чем раз в два часа. Из спешно поставленных на всех пострадавших будок уличных туалетов неслись такие стоны, полные боли и страданий, что в дом уже дважды заворачивал военный патруль – проверить, кого тут пытают.

– Знаешь, а я участие в победоносной войне как командир вольного отряда себе как-то иначе представлял. – Пожаловался девушке Олег, которого непрерывное крейсирование от одного больного к другому успело порядочно вымотать. А ведь еще надо было налаживать быт отряда и выставлять охранение. В оккупированном городе хватало буйных патриотов с оружием, при удобной возможности не отказавшихся бы пальнуть в спину, поехавших крышей после близкого знакомства с развлекающимися людоедами агрессивных психов и просто воришек, готовых на все ради корки хлеба. – Даже представить боюсь, какой кошмар начнется, если мы начнем проигрывать.

– Официально это не война, а конфликт. Во всяком случае, пока. – Напомнила ему оборотень. – Если бы Россия открыла полноценные военные действия против Англии или Японии, то глашатаи бы уже об этом на весь Нанкин раструбили. А с Китаем, ну или по крайней мере с Пекином, у нас вообще дружба и мир.

– Ага, мир. – Согласился Олег и не снимая обуви прошел вглубь дома пожилого чиновника, который вынужденно принимал у себя два с половиной десятка гостей, а сам ныне ютился в небольшой пристройке, где раньше жили слуги. – Худой мир.