Восточная война - Михаил Ланцов (2020)

Огромную роль в этой операции играли паровые тягачи «Весел». Этакие британские Foden C Type Steam wagon 1926 года с виду, только ведущих колес было две пары и кабина более совершенна. С 1896 года их нарастающими объемами строили на специально построенном заводе в Москве. Поначалу все производимые образцы поступали на МТС, создаваемые на деньги императора. Эти «поделки» в глазах народа выглядели довольно дорогими и не совсем понятными. Поэтому Николай Александрович начал создавать новую индустрию с нуля, показывая примером что, как и зачем нужно применять. Впрочем, к 1904 году он все равно оставался основным покупателем этих тягачей, хотя на него уже и приходилось чуть менее 70 % объема продукции.

МТС выступали в роли этаких транспортных компаний, для перевозки грузов по обычным дорогам. Были и другие направления, но факультативно из-за неготовности рынка. Главным ноу-хау имперских перевозок стали полуприцепы и стандартные контейнеры, которые начали обслуживать и на железнодорожных узлах, и в портах всей страны. Приживались эти изделия сложно – так же, как и с тягачами, люди осторожничали и считали подобные решения дорогими и чрезмерно непривычными. Скорость? Да, скорость. Но слишком уж необычно. Впрочем, Николай Александрович не терял надежды, прекрасно понимая, что за контейнерами будущее. И если другие не хотят, то что ему мешает осуществлять перевозки в своих интересах подобным образом?

Когда же началась война Имперская гвардия в Маньчжурии «внезапно» получила прекрасные паровые тягачи в значительном количестве от специально развернутых в тех краях МТС. Заранее. Под регулярные заказы, то есть, не привлекая внимания. А вместе с ними поступил и очень недурно обученный персонал с неплохим опытом. Так что и артиллерия, и обозы Имперской гвардии в регионе теперь передвигались в разы быстрее, нежели раньше.

Другим важнейшим «нюансом» имперских войск в регионе были велосипеды. Точнее велосипеды с веломобилями, производство которых также было развернуто в 1890-х. Что, совокупно с паровыми тягачами категорически подняло подвижность Имперской гвардии.[19] Марши на полсотни километров в день стали обычным делом, а на сотню – сложным, но вполне реальным. Поэтому и получилось так легко и быстро покинуть позиции при Ялу. Еще вечером два полка, подкрепленные ЧВК и полевой артиллерией располагались на правом берегу Ялу, выступая непреодолимым препятствием на пути войск Оямы. А утром уже нет. Раз и все. Как ветром сдуло. Об их нахождении здесь говорили только мусор, траншеи да аккуратно организованные сортиры на тыловых позициях…

Но ничего не поделаешь. Убежали и убежали. Тем более, что наступать все равно надо. Поэтому, наведя понтонные мосты, японские войска начали переправляться через Ялу.

Тесно им было на левом берегу. Не развернуться. Поэтому и не могли разгромить малочисленные русские силы, занявшие очень удобные и выгодные оборонительные позиции. Как те «триста спартанцев», вставших в узком ущелье. Во всяком случае такова была официальная версия Токио. Этим же объяснялись и страшные потери. Но японцы молодцы – смогли разгромить «северных варваров», даже в ситуации, когда те заняли абсолютно неуязвимые позиции. И европейские газеты начали им вторить… и американские…

Но вот, переправившись и развернувшись, они прошли без малого полторы сотни километров и осадили Ляо-ян – ключ-город к КВЖД. И что же там? А ничего хорошего.

Выиграв время у Ялу Ренненкампф успел нормально укрепиться на подступах к городу. Еще и замаскировав все на должном уровне…

Но Ояма решился наступать. Ведь вот он враг и никаких более водных преград не отделяет его солдат от русских. А реабилитироваться за «топтание у Ялу» требовалось. Условия для наступления, по мнению его советников, были идеальны…