Ведуньи - Элизабет Ли (2021)

Я перехватываю его взгляд. Неужели нам с Энни придется расплачиваться за безрассудные поступки нашего рискового братца? Во рту у меня пересохло, сердце бешено бьется.

– Вас, грешниц, что, из церкви изгнали? – с издевкой спрашивает он.

Я встаю. Макушкой я еле достаю ему до подбородка, такой он огромный. Он высится надо мной, слегка сгорбив свои широченные плечи.

– А тебя? – спрашиваю я.

Энни, задрав мордашку, смотрит то на меня, то на него. Она не боится деревенских, не боится даже этого грубого скота, но она любопытна, ей всегда хочется побольше узнать о разных живых существах – и о разных лесных зверях, и об этом странном высоком и бородатом человеке в кожаном дублете. Дома она таких людей не видит.

– Если бы мы могли вымолить у вас капельку доброты… – На слове «доброта» голос у Энни срывается.

Теперь глаза Гэбриела смеются, в них жестокость и уверенность в собственной силе.

– Капельку доброты, да? Тебе только это от меня нужно?

– От тебя ей ничего не нужно!

Он тут же делает шаг в мою сторону. Я замерла и не двигаюсь с места. И совершаю ошибку.

– Ну, зачем же так? – говорит Гэбриел, понизив голос. – Капельку доброты я вполне могу подарить. – Он наклоняет голову, и теперь его лицо так близко от моего, что мне отчетливо видны зеленые искорки у него в глазах, я чувствую его дыхание, пахнущее чем-то вроде того гнусного варева из головы ягненка. – А что я получу взамен?

И он всей своей ручищей проводит мне по лицу, даже в рот большим пальцем залезает, и я, уже не думая о последствиях, дерзко смотрю ему прямо в глаза. Из уст моих вырывается жуткое рычание, какое я не раз слышала по ночам в стае одичавших собак, я изо всех сил вонзаю зубы в его палец и сразу же чувствую вкус крови. Гэбриел с громким воплем отдергивает руку, отпрыгивает назад и с размаху бьет меня кулаком в лицо. Удар силен, я кувырком лечу на землю, и вкус его крови смешивается у меня во рту со вкусом моей собственной.

С пронзительным криком Энни бросается на обидчика, молотит ему по ляжке кулаками, но он пинком отшвыривает ее и, ругаясь, отсасывает кровь из прокушенного пальца. Энни подползает ко мне, я сажусь, вытираю лицо и крепко прижимаю ее к себе.

Гэбриел, часто и тяжело дыша, наклоняется надо мной:

– Ты мне за это заплатишь, маленькая шлюха!

Затем, подняв с земли шапку, он выпрямляется, приглаживает волосы и по-прежнему неторопливо направляется к церкви. Я, тяжело дыша, смотрю ему вслед, глажу Энни по голове и пытаюсь успокоиться, но не могу: гнев уже пылает во мне, я испытываю страстное желание отомстить ему болью за наши страдания. Я словно опять чувствую боль в плече от брошенного в меня камня, вижу испуганные глаза ничего не понимающей Энни и гнусные ухмылки тех детей, что швыряли в нас камнями, до меня вновь доносится несвежий мясной дух, пропитавший дыхание Гэбриела, и яростный гнев бьется в моей душе, стремясь вырваться наружу, он сжигает меня изнутри, опаляет кожу, сушит горло и рот, и я вдруг вскакиваю так стремительно, что роняю Энни на землю, и кричу:

– Будь ты проклят!

Эти слова сами срываются с моих губ; они странно шершавые на ощупь, с привкусом крови. Крови этого фермерского работника. И голос мой звучит необычно: низкий, нервный, не слишком громкий. Это совсем не мой голос. Но Гэбриел тут же оборачивается.

– Будь ты проклят! – повторяю я. – Пусть тело твое покроют язвы, истекающие гноем, пусть они горят огнем, пусть неутолимая боль терзает тебя, а твой мерзкий вид вызывает отвращение у каждого, кто на тебя глянет!

Несколько мгновений Гэбриел стоит, потрясенный моими словами, потом разражается нарочито громким смехом и снова поворачивает к церкви. Но смех его звучит фальшиво, в нем отчетливо чувствуется страх. Я же так и застыла на месте. Та сила, что пылает во мне, ища выхода, сталкивается с волной ужаса, исходящей от Гэбриела.