Я слежу за тобой - Тереза Дрисколл (2019)

– Я сам заварю чай, милая. Отдышись хоть десять минут!

Слышу голос мужа, но не оборачиваюсь. С верхней ступени лестницы гляжу, не отводя глаз, на почту на коврике перед дверью. И среди счетов и писем вижу знакомый черный конверт. Теперь адрес напечатан на кремовой наклейке.

– Я прекрасно себя чувствую. Правда. Ты же знаешь: не люблю присаживаться. – Я спускаюсь, хватаю письма с пола, сжимаю их в руках, ощущая в конверте плотную открытку, и запихиваю ее в середину, пока Тони спускается по ступенькам.

– Ты точно в порядке, Элла?

– Как насчет бутербродов с грудинкой? Скажи Люку: пятнадцать минут. Пропустит автобус, если не поторопится. – Я чувствую, как колотится в груди сердце, и специально не гляжусь в зеркало в холле – не хочу видеть улику: покрасневшие щеки.

Я действительно думала, что, обратившись к Мэтью, все прекращу; честно считала, что не придется беспокоить Тони, который и так всем этим сыт по горло.

На кухне просматриваю почту и отбираю для Тони рассылки из винного клуба и банка. Знаю, что должна рассказать ему, и уже дала себе слово, что скоро расскажу. Очень скоро. Как только поговорю с Мэтью. Но Тони снова расстроится, а он просто завален работой – его ждет повышение. И мне плохо, поскольку он ясно предупреждал меня – не ездить в Корнуолл. Господи… Я так надеялась, что Мэтью разберется с этим делом.

– Что-нибудь стоящее? – Тони смотрит на почту у меня в руках.

– Страховая компания. Скидка при страховке нескольких автомобилей.

Тони корчит гримасу и отворачивается, а я включаю печку и начинаю возиться с хлебом и грудинкой. И тут звонит телефон.

– Возьму, – говорю я. Неужели Мэтью? Я ведь, кажется, просила его звонить в магазин.

– Элла, что-то происходит, а ты не говоришь – что.

– Не сейчас, Тони. Пожалуйста. Все хорошо. – Черт. Если это не мать из Корнуолла, придется нести открытки в полицию. И рассказать Тони.

Одной рукой открывая новую упаковку грудинки, второй беру трубку, намереваясь сказать Мэтью, чтобы перезвонил позже, в магазин.

– Это мама Люка?

– Да, Элла Лонгфилд. Кто говорит?

– Ребекка Хильер, мама Эмили. Я хотела подтвердить договоренность. О встрече.

– Встрече? Боюсь, я не понимаю…

Долгое молчание.

– Люк с вами не говорил?

– Нет. Что-то произошло?

– Послушайте, я ни в коем случае не буду обсуждать это по телефону. Люку я ясно дала это понять. Так вы свободны в эту субботу или нет?

Тони одними губами спрашивает: кто это? В чем дело?

– Ну… Мой муж играет с друзьями в покер, так что…

– Значит, в субботу. Вечером, в половине восьмого. У нас. Люк знает адрес.

И вешает трубку.

– Очень странно. Даже грубо. Позовешь Люка?

– Что происходит?

– Сама не понимаю.

Я начинаю укладывать шесть кусочков грудинки на противень, поворачивая друг к другу спинками. Пока Тони топает по лестнице, быстро открываю ужасный конверт.

«Следи за собой. Я слежу…»

– Элла! По-моему, тебе лучше подняться сюда.

Боже милостивый…

В комнате Люка я сразу понимаю, что все плохо, что ужас переметнулся с открытки на моего сына. Последнюю пару недель он выходит из дому все позже и позже. Три или четыре раза опаздывал на школьный автобус. Из школы написали, что он не выполняет домашнюю работу. Предложили встретиться с наставником. Я хотела сходить, но столько всего навалилось…

– Какого черта тут творится, Люк? – Тони пока что сердится, а не переживает.

Люк свернулся под одеялом; со вчерашнего дня не раздевался. В джинсах и сине-зеленой толстовке. Потный. Вонючий.

– Ты простудился? Заболел? – Я пытаюсь говорить спокойно. Чувствую вину, что не уследила.

– Давай, говори, Люк. Что за дела? – Тони раздвигает шторы.

Сын смотрит темными полуприкрытыми глазами, молчит.