Война с Альянсом - Константин Борисов-Назимов (2021)

С Иваном Матвеевич мы однажды заспорили о том, как называть тех, кто добывает для своей страны секретные данные враждебной державы. Гастев к таким людям относился с предубеждением, считая всех людьми низкого сорта. Стереотип понятен, когда из поколения в поколение русский офицер придерживался своего слова и считал ниже собственного достоинства соврать. Правда, это не касалось обманных маневров, вводивших врага в заблуждение.

– Скажите мне господин генерал, – хмыкнул я тогда, – если разжечь перед сражением костры, намекая противнику, что численностью мы его многократно превосходим, это разве не обман?

– Военная хитрость! – мгновенно ответил тот.

– А если обойти и ударить с тыла? Или захватить обоз с боеприпасами и продовольствием?

– Ничто иное, как честный бой! – отмахнулся он.

– Хм, получается, что мы должны подставить щеки, по которым бьют, – покачал я головой.

– Это вы о чем, ваше высокопревосходительство? – осторожно поинтересовался Гастев.

– Иван Матвеевич, вам ли не знать, что внешний враг ничем не брезгует! Засылает к нам шпионов, пытается всеми силами раскачать империю, подкупает чиновников. Уверен, скоро может и до диверсий дойти. Придется признать, что война уже идет, негласная, жесткая. И потом, я не говорю, что следует нарушать СЛОВО ОФИЦЕРА, данное противнику. Нет, речь не об этом! Обхитрить врага, облапошить и сообщить своим о его планах. Где тут что-то непорядочное, если присяга не нарушена? А к тем, кто продался за тридцать серебряников врагу и секреты раскрывает – тот да, личность мерзкая. К таким людишкам презрение испытывают все, в том числе и те, кто подкупил мерзавца.

Да, много тогда еще слов сказали друг другу и факты приводили, но Гастева я заставил задуматься. Предложил ему с Анзором побеседовать, чтобы тот донес свою точку зрения, как ни говори, а и у воровского сообщества предателей не жалуют, но исключения из правил есть.

– Иван Матвеевич, получается вы создали что-то типа военной разведки, правильно? Она же действует строго за пределами империи и не пересекается с деятельностью Анзора? – уточнил я.

– У нас не так много людей, не пересекались, – ответил Гастев, а потом добавил: – еще.

Хм, правильно ли это и не возникнет у разведчиков проблем? Как ни крути, а задачи-то схожие поставят. Если объединить усилия… Нет, не о том думаю. Радоваться нужно, что офицеры начинают понимать происходящее вокруг. Генерал ничего про мятеж не сказал, сослался на мои давние слова. Лукавит, факты-то налицо – эсерам оказывали помощь из-за границы из самых высоких кабинетов наших врагов. Впрочем, результат есть, а причины не так и важны.

– Что ж, новости и в самом деле разные, – закуривая, сказал я. – То, что создали разведывательное управление – хвалю, на финансирование не скупитесь и из казны запрашивайте необходимые суммы, но не перебарщивайте. Про вражескую технику – печально, что нет точных данных, да и количество их внушает опасения. Есть какие-то предложения?

– С офицерами штаба изучали и прикидывали, как Британия будет транспортировать морем оружие своим союзникам. Привлекли адмирала флота, для консультаций. Петр Филимонович просил на него не ссылаться, не понимая ваших взаимоотношений с императрицей. Дал ему обещание, не указывать в докладных записках наш с ним приватный разговор, – осторожно сказал Гастев.

– Я вас понял, Иван Матвеевич, – махнул рукой, в которой зажженная папироса, пепел упал на стол и пришлось его на пол смахнуть.

– Мы не нашли выхода, чтобы каким-то образом затруднить поставку вооружения, – вздохнув ответил генерал. – В Северном море наш флот не сможет составить конкуренцию врагу, у тех численное превосходство. Думаем, пойдут конвоем с большим прикрытием военных кораблей.

– Минные поля? – поинтересовался я и встав подошел к карте, которая давным-давно уже висит на стене кабинета, кстати, прикрывает рваные обои.