Штуцер и тесак - Анатолий Дроздов (2020)

– Что тут думать? – пожал плечами я. – Есть Синицын и фейерверкер Кухарев, отберем других унтеров с надлежащей выслугой. Подавай прошение о присвоении им офицерских чинов. Главнокомандующий наделен таким правом. Это станет первой частью твоего доклада Багратиону. Не думаю, что Кутузов откажет. Опытный боец из нижних чинов лучше, чем дворянский недоросль, только-только зачисленный в армию. Его ведь еще учить и учить.

– Принято, – кивнул Семен. – А далее?

– Обсудим, – кивнул я и указал на бревно.

Мы присели и приступили к первому совещания офицеров летучего батальона…

Эпилог

Графиня вышла на балкон и посмотрела вниз. Во дворе особняка зятя стояли готовые к выезду кареты, у которых суетились слуги, грузя на крышу чемоданы, а на места для багажа – сундуки. Крепко увязывали их. Дорога до Твери долгая, и кто знает, что может случиться в пути. Телеги с домашним скарбом ушли вчера, в особняке осталась лишь громоздкая мебель, которую решили не трогать. Большого труда стоило уговорить зятя переехать в тверское имение, поначалу ни за что не соглашался. Но потом в Москву пришла весть о сгоревшем дотла Смоленске… Тут уж и самые рьяные патриоты призадумались. Зять порывался записаться в ополчение, но графиня отговорила. Куда ему на войну в сорок пять-то лет, да еще статскому насквозь? Только под ногами путаться будет. Ограничились пожертвованием на благое дело. В складчину собрали пять тысяч рублей, которые и передали в канцелярию губернатора. Ростопчин[126] лично вышел поблагодарить.

Добрый человек у нее зять, хоть и не военный. С дочкой живут душа в душу, трех внуков ей подарили: двух девочек и мальчика. Старшая уже заневестилась, поди и замуж бы отдали, коли б не война. Ушел жених в ополчение, ротой командует. Дай Бог, уцелеет…

– Мама! Маменька!

На балкон вбежала Груша с газетой в руке.

– Чего тебе, егоза? – улыбнулась графиня.

– Вот! – дочка протянула «Московские ведомости»[127]. – Только-только принесли. Свежий нумер.

– Что там? Бонапарт запросил мира?

– Нет. Здесь смотри! – Груша указала пальцем.

– Его императорское величество за великие заслуги перед Отечеством изволил пожаловать отличившимся в Смоленском сражении офицерам армии следующие чины, – прочитала графиня. – И что?

– Вот тут, ниже!

– Дворянину Руцкому Платону Сергеевичу чин подпоручика – за отвагу, проявленную в сражениях под Смоленском и великие заслуги перед Отечеством… – графиня подняла взгляд на дочку. – Думаешь, это он?

– Ты знаешь другого Руцкого, отличившегося под Смоленском?

– Нет, – согласилась графиня. – Твоя правда. Ай, да Платон! Ожидала от него, но чтоб так скоро! И дворянином стал и офицером. Так, глядишь, и до прежнего чина прыгнет.

– Какого чина?

– Забудь! – поморщилась графиня. – Проболталась, старая. Я тебе этого не говорила, а ты не слышала. Поняла?

– Ну, маменька, – насупилась дочка. – Клянусь, что никому не скажу!

– Слово дала, – пробурчала графиня. – Но коли проболталась… Гляди! – она погрозила пальцем. – Скажешь кому, Платону худо придется. Полковником он был у Бонапарта, в штабе маршала Виктора.

– Правда? – изумилась Груша.

– Врет! – махнула рукой графиня.

– Про полковника?

– Про штаб. Боевой он офицер – по всему видно. Не одно сражение прошел.

– Тогда почему лгал?

– Потому что воюем мы с Бонапартом. Бывшего французского офицера могут признать шпионом. А он, видишь, герой! – графиня потрясла газетой. – Просто так дворянство не дают и подпоручиком не жалуют, такое выслужить надобно. А чтоб мещанину, не носившему мундир… Никогда о подобном не слышала. Но Платон смог. Храни его Господь! – она перекрестилась свободной рукой. Дочь последовала ее примеру.

– Надеюсь, он не ранен, – вздохнула Груша.