Пересадочная станция (сборник) - Клиффорд Саймак

Он остановился. Словно знал, что на него нацелена винтовка; остановился, вскинул голову и завертел ею по сторонам. Потом он выпрямился, подобрался и, изменив направление, пошел по склону к маленькому, заросшему травой болотцу.

Я опустил винтовку, и в этот миг моих ноздрей коснулась струя отвратительного зловония.

Я принюхался, чтобы определить, что это за запах, и у меня не осталось никаких сомнений. Где-то поблизости, на склоне холма, находился рассерженный скунс.

Я усмехнулся. Так ему и надо, подумал я. Так ему и надо, этому проклятому кретину.

Теперь он уже двигался быстрее, пробираясь к болоту через островок высокой, по пояс, травы, — и вдруг он исчез.

Я протер глаза и снова взглянул в ту сторону — его не было.

Он мог споткнуться и упасть в траву, рассудил я, однако меня не оставляло ощущение, что я вижу такое не впервые. То же самое произошло на моих глазах в подвале усадьбы «Белмонт». Этвуд сидел тогда передо мной на стуле, и в мгновение ока стул опустел, а по полу покатились кегельные шары.

Я не заметил, как это произошло, хотя смотрел на него в упор. Я никак не мог пропустить это и тем не менее ничего не увидел. В какой-то момент Этвуд еще присутствовал, а в следующий — вместо него появились кегельные шары.

Именно это и произошло сейчас, при ярком свете послеполуденного осеннего солнца. Только что по пояс в траве шел человек, и вдруг его не стало. Он бесследно исчез.

Держа наготове винтовку, я осторожно встал во весь рост и окинул взглядом склон холма.

Смотреть там было не на что, если не считать колыхавшейся травы, и она колыхалась только в одном месте — там, где исчез человек. Вся остальная растительность на склоне была недвижима.

Запах скунса все настойчивее лез мне в ноздри, волной поднимаясь снизу по склону холма.

А там творилось нечто дьявольски странное.

Трава продолжала колыхаться, словно в том месте что-то бешено металось по земле, но не было слышно ни звука. Стояла мертвая тишина.

Я двинулся вниз по склону, по-прежнему держа наготове винтовку.

И внезапно у меня в кармане что-то закопошилось, пытаясь выбраться наружу. Как будто туда раньше забралась мышь или крыса и сейчас рвалась на свободу.

Я инстинктивно схватился за карман, но эта штуковина уже вылезла из него. Она оказалась меленьким черным шариком, вроде тех мягких резиновых мячиков, которые дают играть малышам.

Он высунулся из кармана, увильнул от моих пальцев, упал на землю и какими-то сумасшедшими зигзагами покатился к тому месту, где колыхалась трава.

Я стоял как вкопанный, глядя ему вслед и пытаясь сообразить, что это такое. И вдруг я понял. Это были деньги. Та их часть, что лежала у меня в кармане, — часть тех денег, которые я получил в усадьбе «Белмонт».

Теперь они вновь превратились в шар и мчались туда, где исчез тот, другой, оборотень, на время принявший человеческий облик.

Я издал вопль и, отбросив всякую осторожность, бегом бросился к островку колыхавшейся травы.

Потому что там что-то происходило, и я должен был выяснить, что именно.

Скунсом воняло нестерпимо, и я невольно начал уклоняться в сторону и тут краем глаза увидел, что там делается.

Я остановился и стал смотреть, толком ничего не понимая.

Там, в траве, как одержимые, в самозабвенном экстазе скакали кегельные шары. Они крутились волчком, катались взад и вперед, подпрыгивали в воздух.

И с этого травянистого островка поднимался тошнотворный, слезоточивый, сводящий скулы запах, оставленный растревоженным скунсом.

Я не выдержал. Давясь и отплевываясь, я пустился наутек.

И на пути к машине я подумал — без особого, правда, душевного подъема, — что наконец нашел трещину в, казалось бы, неуязвимой броне кегельных шаров.

Глава 34