Голый край - Антон Пешкин (2021)

В конечном итоге мои размышления привели меня обратно в замкнутый круг депрессивных мыслей. Я мертв. Все незаконченные дела так и останутся там, где упало мое тело. Все мечты, желания и стремления… Какие, к херам собачьим, стремления? Если так подумать, то всю свою недолгую жизнь я относился ко всему максимально наплевательски. В институте меня наверняка уже забыли, но точно повесят фотографию с черной ленточкой где-нибудь у деканата. Типа, покойся с миром, Димка, будем скучать, хоть для нас ничего и не изменилось. Как не было, так и нет.

И вся жизнь прошла в этом ключе. У меня были девушки, влюбленности, немного успел поработать в забегаловке… Но в конечном итоге ничего не добился. Можно было бы списать это на то, что был слишком молод для великих свершений, однако Александр Македонский захватил половину мира в… сколько, шестнадцать лет? Черт, а я в шестнадцать впервые напился на озере, на последнем звонке. Только потому, что девочке, которая мне нравилась, было интересно узнать, какой я, когда пьяный. И все, понеслось. Следующее лето толком не помню – трава, алкоголь, дебоши и тусовки с такими же малолетними идиотами.

А мама каждый раз просто молчала. Молча ставила тазик у кровати, молча приносила стакан молока и молча уходила, будто бы ее это не касается. Наверняка мое поведение разбивало ей сердце. Не этого она ожидала от меня, совсем не этого. А ведь я даже был отличником до четвертого класса…

Наверное, так и выглядит жизнь, которая проносится перед глазами. Но не во время смерти, а уже после. Мысли больно уж навязчивые, так и пытаются застыдить меня. Но это был мой выбор. Я прожег свои года так, как хотел. Сперва за компьютером, а потом в пьяном дурмане. Прости, мама.

За всеми этими мыслями я почувствовал, что само мое сознание устало. Скорее всего, мозг окончательно умирает. Конец. Посадите у могилки коноплю. Всем чао.

И наконец-то я отдыхаю. Это не сон, а скорее анабиоз. Не знаю, сколько времени прошло с момента моей смерти. Да и отследить то мгновение, когда отключился, было тяжело, но, в конечном счете, сделал два вывода: я “поспал”, и я не исчез как сущность. Я все еще здесь.

А вот это что-то новое. Либо это галлюцинация, либо я что-то слышу.

Ритм. Простой, понятный. Два удара, пауза, два удара, пауза. Как будто прыгнул в бассейн, но сквозь толщу воды продолжаю слышать музыку с вечеринки. Прошло уже двадцать парных ударов. Сто. Тысяча. Счет дается легко, делать-то нечего.

На двухтысячном или около того мысленно закрыл глаза.

Нет, не спать! Борись! Считай! Сражайся с демонами, давай!

Изо всех сил пытался вспомнить, как двигаться. Ощущение, будто бы за мое неизвестно насколько долгое пребывание в пустоте, окончательно потерял память о движении. Поэтому, когда понял, что могу двигать ногами, я был готов расплакаться.

Я есть! Я существую! И не просто дух бестелесный, у меня есть ноги! Каждое малейшее движение отдавалось ударом тока вдоль всей конечности. От середины стопы, между пальцами и пяткой, до бедра. И это было лучшее ощущение на свете!

Остановился лишь на миг, прислушиваясь к ритму в воде, и стал раз в две пары ударов слегка двигать ногой. Любое движение давалось с трудом, и я почувствовал, как начинаю уставать, когда вдруг услышал шум. Ритм, к которому уже мысленно привык, прервали какие-то звуки. Будто бы под толстой коркой льда на озере что-то кричал утопающий человек. Это был голос. Самый настоящий. Апостол Петр, забери меня, слышишь?!

Но это не был голос ангела. Вместо того, чтобы воззвать меня на небеса, он скорее успокаивал, призывая тихо сидеть в своей пустотной могиле. Призыв не разобрать от слова совсем, но это и не было нужно. Тихие, приглушенные звуки чьего-то голоса, возможно, такого же несчастного как я, успокаивали. От них где-то в середине моей сущности становилось тепло, и я перестал бить ногами, вновь проваливаясь в сон.

И зачем все это?