Приказано выжить! - Владимир Малыгин (2018)

Ближе к полуночи начал нарастать шум в Новгородском городище, замелькали факела в окольном городе, приближаясь к детинцу. Текли по улицам красные огни коптящих факелов, приближаясь к крепости, выплёскивались на площадь перед воротами, растекаясь по ней жидким трепещущим пламенем, освещая стены и башенки. Не было на стенах воинов – только на надвратных площадках суетилось несколько дружинников, толкаясь и мешая друг другу. Замерла толпа на мгновение, как перед бурей замирает на миг в испуге природа, повисла в воздухе звенящая тишина. Выскочили перед народом бояре, закричали, срывая голос и призывая людей на штурм:

– Продал новгородцев Рюрик варягам! Да и как не продать, если у него жена нурманка. Обманом заманил нас под Псков и там всех порешил, чтобы самому править в Новогороде спокойно. Так не бывать этому! Был Новогород вольным городом и вольным навсегда останется! Вырежем Рюрика с прихлебателями и варягами!

Хлестнул на стены людской вал. Выросли над оструганными брёвнами головы в шлемах – стукнули залпом арбалеты, выкашивая толпу. Заработала военная машина, перемалывая мягкую плоть в стальной мясорубке тренированной дружины. Перекрывая вопли расстреливаемых людей зазвенели яростно мечи в тылу у напавших. Заметались люди, не зная куда кинуться, а тут ещё и ворота распахнулись, выплёскивая рассвирепевших варягов Добронега. Ударил вал в вал, брызнула чёрная в свете коптящих факелов кровь, засверкали красными молниями обагрённые мечи дружинников. Столкнулись с копьями и дубинами, выщербились о новгородские клинки – зазвенела жуткая сеча. Застыли на стенах стрелки, да и некуда им было стрелять. Попробуй, разбери в этой мешанине, где свои, а где – чужие. Увёл со стен псковичей Владимир, выстроил перед теремом. Ворота – под прицелом, а снаружи делать нечего. Пусть сами разбираются.

Вскоре затихла битва на площади. Выглянув из ворот, увидел, как стоит в окружении Вольга и Добронега Рюрик, как ходят по площади дружинники, дорезая раненых. А с улиц пробиваются через остатки еле сопротивляющихся мятежников Аскольд и Дир. Хотел было подойти к князю, да посмотрев под ноги, передумал. Вся земля на площади была залита дымящейся кровью.

Да и не надо было уже никуда идти – князь сам решил вернуться в детинец. Только остановил его в воротах:

– Княже, надо бы сразу дружинников отправить по дворам бунтовщиков и дорезать всех. И Вадима поискать надо. Завтра уже нельзя будет.

– Верно Владимир говорит. Дозволь, мы сами, – согласился Добронег.

Кивнул устало Рюрик, махнул рукой разрешающе, даже сил не осталось на ответ. Уселся на крыльцо, откинулся на резные балясины.

– Пить, – прохрипел.

Протянул флягу Гостомысл. Подождал, пока Рюрик напьётся, испил сам.

– Княже, мы вам тут больше не нужны. Да вы и без нас справились бы. Разреши, мы уйдём, пока темно. Ни к чему, чтобы нас люди днём увидели.

– Да, так правильно будет. Уходите. Приеду в Псков, договорим. Там и отблагодарю за помощь. Что-нибудь надо сейчас?

– Ничего не надо. Удачи тебе, княже.

Тихо просочились вдоль берега дружинники псковские и растаяли в ночи. Ни звука не донеслось с реки. А к утру и стоянка опустела, успокоился взбаламученный вёслами речной ил, выпрямилась с восходом солнца примятая трава, и только чёрные пятна кострищ могли поведать о том, что здесь недавно были люди.

Старая Ладога

До Старой Ладоги добрались быстро и вскоре уже обедали в гостях у Синеуса. Рассказав подробно младшему из братьев произошедшие минувшей ночью события, вдвоём с Мстишей взяли в княжеской конюшне лошадей и отправились в гости к Верховному.

В дороге просто продремал – моя лошадка спокойно трусила за хвостом впереди идущей, а Мстише на пальцах было показано, куда идти. Тут одна дорога – не заблудимся. Да и заблудиться воину в лесу невозможно, по крайней мере – в этом времени.