Отряд - Игорь Валериев (2020)

– Да, нет, кажется, – ответила девушка и залилась румянцем. – Просто, я не была готова встретиться с ним. Это ранение. Мой внешний вид. Боже мой…

– Машенька, позвольте, так назову вас сейчас. Поверьте, Тимофею Васильевичу было всё равно как вы выглядите. Если бы вы сидели не с закрытыми глазами, то увидели, как он искренне был обеспокоен нашими ранениями, когда ворвался в комнату и успокоился, узнав, что ничего страшного не произошло.

– Да, не произошло. Только вот теперь шрам будет, – Беневская шмыгнула носом.

– Машенька, не волнуйтесь. Зарастёт всё и следа не останется, – Бутягина улыбнулась. – А по шрамам – это к Тимофею Васильевичу. Вот уж у кого их много, и каких только нет.

– А вы откуда знаете, – в голосе девушки промелькнула ревность.

– Машенька, я к ним в станицу пришла восемнадцать лет назад, так что Тимофея ещё десятилетним пацанёнком помню, а его братов, когда они на прутике верхом скакали. Почти все через мои руки прошли. Но, Тимофей Васильевич, всех обогнал, – женщина посмотрела на девушку своими завораживающими черными глазами и, увидев искренний интерес, продолжила. – Первый раз он ко мне попал, когда во время джигитовки с коня упал и на сук бедром напоролся, а тот в ране обломился. Это ему лет двенадцать было. Затем через два года в бою с хунхузами ему бок, да правое плечо насквозь прострелили и по голове рубанули. Шрам, если присмотреться, под челкой виден.

– Мария Петровна, а как так получилось, что он в четырнадцать лет с хунхузами воевал?

– Понимаешь, Машенька, так иногда случается в жизни. Жила-была в Ермаковской пади недалеко от станицы Черняева большая семья Алениных. Афанасий Васильевич с супругой, трое их сыновей, жена старшего сына, да внук с внучкой, – Бутягина тяжело вздохнула. – Сначала на службе в бою с хунхузами погиб младший сын дядьки Афанасия, потом среднего сына на охоте тигр задрал…

– Нам об этом Тимофей Васильевич рассказывал, – перебила рассказчицу девушка.

– Тогда, что рассказывать. Остались в семье Алениных живыми двенадцатилетний Тимофей и его дед, которому уже шестьдесят лет минуло. Землю свою поднять они не могли, поэтому пошли работать пастухами, – Мария Петровна посмотрела на девушку влажными глазами. – Тебе, девочка, не понять, как это унизительно для них было. Ну, да не об этом речь. Если кратко, то банда хунхузов переправилась через Амур и хотела угнать станичный табун и косяк лошадей, которых пас Тимофей. Вот он и вступил в бой.

– И как? – из глаз Беневской ушла муть, и они горели любопытством.

– До сих пор, наверное, в станице удивляются, как мог четырнадцатилетний мальчишка убить двадцать одного бандита и живым остаться.

– Ой, господи… - девушка прикрыла ладонью рот.

– Потом он ко мне после драки с раненым плечом попадал. Затем его китайские солдаты в спину подстрелили. Они тогда с Ромкой Селевёрстовым, что теперь хорунжим в четвертой сотне служит, корейского деда-лекаря с внучкой от неминуемой смерти спасли. Шрам от той пули у Тимофея в половину спины остался. А потом он собой цесаревича от пули закрыл. Только чудом он тогда живым остался и отметину на всю левую грудную мышцу получил. Дальше и не знаю. Разошлись тогда наши пути. Может и ещё какие-нибудь отметины, зная его, получил, но я об этом не слышала. Может, поумнел, когда офицером стал, на рожон теперь не лезет, – Бутягина хмыкнула, недоверчиво покрутив головой.

В это время открылась дверь, и в комнату вернулся Бутягин с мрачным выражением лица.

– Паша, что случилось? – супруга напряжённо смотрела на лицо мужа.

– Сотник Резунов и двое казаков погибли во время разведки. Уже второй офицер за время осады. Завтра похороны.