Жажда - Ю. Несбё (2017)

Он оторвал взгляд от газетных страниц и уставился перед собой, нахмурив лоб. Смакуя ее вопрос.

– Нет, не все время.

Он возобновил чтение. Новый музей Мунка и Дейхманская библиотека, строившиеся рядом со зданием Оперы, начали приобретать очертания. Столица страны рыбаков и крестьян, которые на протяжении двух веков посылали всех мрачных отщепенцев с художественными амбициями в Копенгаген и Европу, скоро станет культурным городом. Кто бы мог подумать? Или, точнее, кто в это верил?

– Если бы ты мог выбирать, – дразняще ворковала Ракель, – причем без всяких последствий, провести следующую ночь со мной или с женщиной твоей мечты?

– А разве тебе не надо собираться на прием к врачу?

– Всего одна ночь. И никаких последствий.

– В этом месте я должен сказать, что женщина моей мечты – это ты?

– Попробуй еще раз.

– Ты должна помочь мне с кандидатками.

– Одри Хепбёрн.

– Некрофилия?

– Не уходи от ответа, Харри.

– Ладно. Я подозреваю, что ты предлагаешь мне мертвую женщину, потому что считаешь, будто я думаю, что ты воспримешь женщину, с которой я в реальности не могу провести ночь, как не слишком большую угрозу. Но хорошо, с твоей помощью, манипуляторша, и с «Завтраком у Тиффани» я громко и оглушительно отвечаю «да».

Ракель издала глухой возглас.

– Так почему ты просто не сделаешь это? Почему не сходишь налево?

– Во-первых, я не знаю, согласится ли женщина моей мечты, а я плохо переношу отказы. Во-вторых, из-за отсутствия предпосылок для «никаких последствий».

– Да?

Харри вновь сосредоточился на газете:

– Ты могла бы уйти от меня. В любом случае твое отношение ко мне испортилось бы.

– Ты мог бы держать все в тайне.

– Я бы не смог.

Исабелла Скёйен, бывший член городского совета Осло, отвечавший за социальную политику, выступила с критикой нынешнего состава совета за отсутствие плана действий в чрезвычайных ситуациях, таких как так называемый тропический шторм, который, по прогнозам, должен обрушиться на западное побережье в начале следующей недели. Это будет шторм такой силы, какого еще не видели в Норвегии. Еще более необычно то, что шторм достигнет Осло всего через несколько часов, практически не утратив своей силы. Скёйен сказала, что ответ руководителя городского совета («Мы находимся не в тропиках, поэтому мы, разумеется, не заложили в бюджет средства на борьбу с тропическими штормами») свидетельствует о высокомерии и безответственности, граничащей с несознательностью. «Он наверняка считает, что климатические изменения – это то, чем занимаются люди за границей», – сказала Скёйен, удачно позируя фотографу, и это навело Харри на мысль о том, что она планирует вернуться в политику.

– Когда ты говоришь, что не смог бы держать поход налево в тайне, ты хочешь сказать «не вынес бы»? – спросила Ракель.

– Я хочу сказать «не стал бы заморачиваться». Тайны очень утомляют. И потом, у меня была бы нечиста совесть. – Он пролистал газету. Страницы кончились. – Совесть утомляет.

– Утомляет тебя. А как насчет меня? Ты не думал о том, как мне было бы больно?

Харри взглянул на кроссворд, положил газету на одеяло и повернулся к Ракели:

– Если бы ты не знала о походе налево, ты бы ничего не чувствовала, милая.

Ракель схватила его за подбородок, а второй рукой провела по брови:

– А если бы я узнала? Или ты узнал бы о том, что я была с другим мужчиной. Разве это не причинило бы тебе боль?

Харри почувствовал саднящую боль, когда она выдернула несомненно случайный седой волосок из его брови.

– Гарантированно, – ответил он. – И угрызения совести, если бы все было наоборот.

Она отпустила его подбородок.

– Да ну тебя, Харри, ты говоришь так, будто дедуктивным методом расследуешь убийство. Ты что, ничего не чувствуешь?

– Да ну тебя? – Харри усмехнулся и взглянул на нее поверх очков. – А что, еще говорят «да ну тебя»?