Возле Тьмы. Чужой - Андрей Круз, Мария Круз (2012)

Равнины закончились, вертолет несся над зеленым бугристым одеялом Национального леса Бигхорн, покрывшего склоны одноименного хребта. Это по нему мы вчера бегали, разве что не здесь, а дальше к северу. А лес большой, потеряться в таком проще простого. К тому же он горный, то есть выдержать направление почти невозможно, распадки и склоны уведут туда, куда ты и не собирался.

Когда горы вновь перешли в равнину, вертолет сбросил высоту до сотни, наверное, метров. Бортстрелки явно подобрались, уселись поудобней за своими «газонокосилками», из чего я сделал вывод, что мы приближаемся к месту. Бойцы рядом со мной тоже уже не выглядели расслабленными.

Машина совсем прижалась к земле, затем чуть зависла и мягко опустилась прямо посреди асфальтовой ленты шоссе. Винты еще продолжали вращаться, гоняя ветер и пыль, но мы уже выпрыгнули, отбежали от вертолета и упали на землю, образуя оборонительный периметр.

Но ничего не случилось. В нас не стреляли, нас не атаковали ни люди, ни твари. Мотель выглядел опустевшим. Ни машин, ни людей. Прохладный ветер задувал под куртку.

— У пруда! — вдруг сказал Мартенсен, опуская бинокль. — Вижу остатки цирка. Похоже, Брэда мы нашли.

— Цирка? — не понял я.

— Правее, ограда, у самого пруда, — показал направление командир группы.

Я посмотрел в прицел.

— Цирк?

— У нас это так называют, — тихо сказал Джо. — Это когда вся толпа психов с Синдромом разом «напряжение сбрасывает». Коллективная терапия, так сказать.

К жердям ограды были привязаны трупы. Что с ними делали, не понять было даже в пятнадцатикратный прицел. Там вообще ничего было не понять — так, туши, куски мяса, покрытые запекшейся кровью. И жерди ограды в крови, и земля под ними кровью же пропитана. Даже не верится, что в человеке вообще может быть столько крови.

Лопасти вертолета остановились, наступила тишина, в которой стал слышен звук самолетного двигателя. Я поискал наше воздушное прикрытие и обнаружил крошечную точку, двигающуюся над лесом у самого горизонта. Ну да, и вправду за нами приглядывают.

— Пошли, — сказал Мартенсен, поднимаясь с колена.

Вытянувшись в широкую цепь, группа быстро пошла в сторону мотеля. Я выкрутил увеличение прицела на минимум и время от времени поглядывал через него в темные окна в бревенчатой стене, но ничего подозрительного так и не увидел. Похоже, и вправду никого.

Двигались все равно со всеми предосторожностями, хотя, случись бандитам устроить на нас засаду хотя бы в самом здании, — у нас шансов не будет, с этой стороны пространство открыто — мы здесь, как сами американцы выражаются, «сидящие утки», стреляй на выбор. Но опять же не стреляли.

У «цирка» тяжело пахло кровью и дерьмом. Мух над трупами не было: рано еще, наверное. Обвисшие изуродованные мертвые лица, изрезанная и обожженная плоть, вывалившиеся внутренности. Что с убитыми делали конкретно — я не вглядывался. Да и не понять уже было, пожалуй. Удивило другое: как на трупы смотрели люди. Спокойно смотрели, никто не блевал, никого не полоскало, даже не отворачивались. Странно? Да ничуть. Здесь весь мир состоял из трупов, трупов на земле было во много раз больше, чем людей. Насмотрелись уже просто, я думаю. На разные, в разной степени сохранности. Сейчас ведь в просто опустевший город зайди — и как в морге окажешься.

А вот меня примутило малость, отвел глаза, сделав вид, что осматриваю окрестности. И ком проглотил до того, как он вырвался наружу. Для меня многовато, хотя, если судить меня по делам моим же, то я, наверное, всех этих вояк по душегубству уже превзошел. Но это все равно для меня многовато.

— А вот и Брэд, — сказал Джо. — Плохо умер. Лучше бы мы его сами пристрелили: не так бы мучился.

— Это точно, участвовать в «цирке» — хуже смерти уже не придумаешь, — сказал у него из-за спины пулеметчик, высокий рыжий парень весом центнера в полтора, наверное. Пулемет у него на груди казался игрушкой.