Луна цвета стали - Макс Глебов (2020)

В середине дня пятого июля обе боевые группы немецких надводных кораблей вышли из норвежских шхер в открытое море и объединились. Командир «Тирпица» знал, что к этому моменту бомбардировщики и торпедоносцы люфтваффе уже предприняли несколько атак на русский конвой, но встретили жесткое противодействие со стороны авиагруппы единственного авианосца противника и успеха не добились. Немногочисленные, но очень быстрые и хорошо вооруженные тяжелые истребители встречали «юнкерсы» и «хейнкели» на большом расстоянии от своих кораблей, сразу за пределами радиуса действия истребительного прикрытия, и наносили бомбардировщикам и торпедоносцам совершенно неприемлемые потери, заставляя их сходить с курса и сбрасывать бомбы и торпеды куда придется, чтобы иметь возможность увеличить скорость и попытаться уйти от преследования. К сожалению, удавалось это далеко не всем.

Сам Топп русских самолетов в небе пока не видел, что было вполне объяснимо. Немецкая эскадра все еще находилась относительно недалеко от побережья Норвегии, и подставляться под удары базировавшихся здесь «мессершмиттов» было бы со стороны советских пилотов непростительной глупостью. Да и без этого им явно хватало работы по непосредственному прикрытию конвоя.

Подводники адмирала Дёница после провалившейся попытки уничтожить русские корабли в Атлантике вели себя крайне осторожно и ограничивались пассивным наблюдением за действиями эскорта. Топп понимал, что его линкор и три тяжелых крейсера остались последней силой в этих водах, способной остановить этот странный конвой, две трети кораблей которого по всем канонам морской войны уже давно должны были лежать на дне, но вопреки всему русские пока потеряли всего два транспортных судна.

— Завтра мы встретим их восточнее острова Медвежий, между двадцатым и тридцатым градусами восточной долготы, — произнес адмирал Шнивинд, обращаясь к командиру «Тирпица», — Сейчас уже совершенно ясно, что все наши проблемы исходят от русского авианосца. Ни субмарины, ни самолеты люфтваффе так и не смогли до него добраться, но я уверен, что этот бывший американский транспорт ничего не сможет противопоставить снарядам вашего главного калибра.

— Если я смогу подобраться к авианосцу ближе, чем на двадцать миль, его не спасет ничто, но на большей дистанции мои пушки бессильны, — без всякого энтузиазма ответил Топп.

Подставлять свой корабль под бомбы и торпеды русских самолетов ему совершенно не хотелось. Историю гибели однотипного с «Тирпицем» линкора «Бисмарк» Топп изучил очень тщательно и вполне трезво оценивал опасность, которую могут представлять торпедоносцы противника.

— «Бисмарк» был один, — адмирал Шнивинд словно прочел мысли командира линкора, — а мы идем эскадрой. У нас одних только эсминцев почти столько же, сколько у русских самолетов. Три «Уайлдкэта» противник уже потерял, отражая атаки бомбардировщиков люфтваффе. Что у них осталось? Меньше десятка новых двухмоторных истребителей и несколько «диких котов». В конце концов, линкор — не субмарина. Одной-двумя бомбами или случайной торпедой его не уничтожить, а больше попаданий наше ПВО не допустит.

— Герр адмирал, не сомневайтесь, я понимаю в чем состоит мой долг и выполню любой приказ, — Топп не видел смысла возражать командующему. Завтрашний день в любом случае должен был все расставить по своим местам.

Ночь прошла спокойно. Каждый час приближал эскадру к советскому конвою, упорно продолжавшему путь на восток. В какой-то мере русским повезло. Ледовая обстановка позволила им обогнуть остров Медвежий с севера. Это удлиняло путь немецкой эскадры и несколько осложняло действия авиации, но решающей роли сыграть не могло.