Спаси себя - Мона Кастен (2019)

Но не успела я найти ее, как Джеймс мягко положил ладонь мне на спину.

Я вопросительно взглянула на него.

– Я точно знаю, что ты хотела бы сейчас сделать. Но твоя смена начнется только… – он бросил взгляд на часы, – через час.

– Ты это запомнил? – развеселилась я.

Он кивнул:

– А пока ты принадлежишь только мне, и больше никому, Руби Белл.

В следующую минуту он утянул меня подальше от Лидии и Эмбер. Сперва я думала, что Джеймс хочет пойти в бар, но он сделал небольшой крюк и пошел в сторону качелей. Там как раз позировала другая парочка, и мы остановились в нескольких шагах позади фотографа.

Я насмешливо взглянула на Джеймса:

– Ты это серьезно? Я помню времена, когда ты вообще не находил ничего интересного в наших мероприятиях, – заметила я. – А теперь хочешь снимок на память?

– Ты знаешь, почему я не находил в них ничего интересного, – тихонько сказал Джеймс мне на ухо, и по моей коже побежали мурашки.

– На самом деле тебе было интересно, – сказала я. – Признайся. Все это было лишь для вида, тебе нравился и диджей на вечеринке Back-to-School, просто ты завидовал, что не можешь заполучить его на домашние вечеринки.

Джеймс тихо фыркнул:

– Точно.

Внезапно он нагнулся и провел губами по моей щеке к уху. Я вздрогнула от его поцелуя.

– Ты правда чудесно выглядишь, – пролепетал он, и я почувствовала теплое дыхание на коже. Опять у меня по телу пошли мурашки, и я открыла рот, чтобы ответить на его комплимент, но тут раздался голос фотографа:

– Следующие, – скучающе сказал он. Увидев, что на очереди я, он удивленно поднял брови: – Ах, это вы, Руби.

Мы были знакомы с мистером Фостером с тех пор, как я стала заниматься в Макстон-холле организацией праздников. Он фотографировал и обрабатывал официальные снимки с вечеров для нашего блога, для сайта школы и для новостных бюллетеней ректора Лексингтона, которые он рассылал раз в месяц. Он настоящий профессионал, и то, что он согласился делать эти снимки у качелей на «Полароид», только еще больше красит его.

– Добрый вечер, мистер Фостер, – сказала я.

– Кажется, вас-то я ни разу не снимал, – размышлял он вслух, указывая нам на качели. – Становитесь сюда.

– Спасибо, – пролепетала я, садясь на качели, а Джеймс встал позади меня, одной рукой взявшись за веревку качелей, а другую положив мне на спину. Даже сквозь ткань платья я могла чувствовать тепло, исходившее от него. Мурашки побежали по телу, и я вдруг подумала: всегда ли так будет или это волнующее чувство, которое я испытываю рядом с ним, когда-нибудь пройдет? Хорошо бы, чтоб не проходило.

– Улыбнитесь! – сказал мистер Фостер, но это требование было лишним, я и без того улыбалась.

Он сделал снимок, и мы тут же получили его из «Полароида». Джеймс помахал карточкой, прежде чем мы на нее взглянули.

– Как же вычурно.

Я сижу на цветочных качелях, а Джеймс стоит позади меня – вероятно, после нас в этот вечер все парочки будут фотографироваться в такой же позе.

Я уже заранее знала, что в далеком будущем всякий раз буду улыбаться, глядя на этот снимок.

– А мне нравится, – сказал Джеймс.

Он с улыбкой опустил карточку в карман пиджака. Потом поднял руку и провел по моей щеке костяшками пальцев. Такое впечатление, что он сделал это бессознательно, как бы само собой. Когда он отвел руку, захотелось вцепиться в нее и прильнуть к ладони щекой.

– Потанцуем? – спросила я. Мне что-то надо было делать, чтобы унять жар, который разгорелся во всем моем теле от его нежного прикосновения.

Брови Джеймса удивленно поползли вверх:

– Ты хочешь танцевать? По своей воле?

Кивнув, я схватила его за руку и потянула к танцполу, пока не передумала. Мы смешались с другими парами, которые медленно двигались под музыку.