Низший - Руслан Михайлов (2019)

— Я но ногах еле стою. Боль только-только утихла. Внутри меня что-то скрипит и хрустит, когда нагибаюсь и выпрямляюсь. Мне нехорошо. Очень нехорошо.

— Да всем плевать — жестко ответила девушка и с размаху наградила меня еще одной затрещиной — по той же щеке — Всем плевать на твое «мне нехорошо»! Все только и ждут когда ты сдохнешь — ведь на твое тело система кому-то выдаст задание «похоронку»! А это лишние солы!

Обжигающая боль встряхнула. Клубящаяся в голове отупелая муть немного разошлась. Внутри проснулась злость. Меня ударили. Это больно и обидно. Я зол. Отупелая муть начала расходиться быстрее.

— Ударь еще раз — попросил я — Посильнее.

— Не говори, что тебе понравилось…

— Скорее разозлило и захотелось пнуть тебя так сильно, чтобы ты…

— Поняла. Держи.

Шлеп… и многострадальная щека заполыхала огнем. Тряхнув головой, поблагодарил:

— Спасибо.

— Мне пора.

— Еще пару вопросов!

— Слушай… тебе кажется — ты должен узнать так много! Но на самом деле — ты знаешь уже пятьдесят процентов того, что знает здесь каждый старожил.

— Еще минуту.

— Давай.

— Где мы все же?

— Никто понятия не имеет. Если кто и знает — никому не говорит. Глухая тема.

— У меня что-то серьезное с левой рукой — я показал чудовищно раздутый локоть — Они напортачили с моим комплектом. Пусть все старое и обвислое, пусть слабое — но пусть хотя бы работает!

— Согнуть можешь? — коротко спросила девушка, оценив мой локоть долгим пристальным взглядом.

— Ну… это очень больно. Мне вкололи сейчас болеутоляющее, но…

— Я не это спросила, низушек! Хватит плакаться! Я тебя спросила — согнуть можешь?

Меня снова окатила злость смешанная с накатившим раздражением. Разве так положено общаться с человеком, чей левый локоть напоминает огромную посинелую помидорину готовую вот-вот лопнуть? Где хоть капля сострадания?

— Сейчас…

Стиснув зубы, я шевельнул левой рукой, сжал и разжал пальцы, после чего принялся за самое неприятное — начал сгибать руку в локте. И тут же замычал от боли. От рвущей нервы сильной боли. Слишком сильной. И это с обезболивающими…

Но руку я согнул. Не полностью, но согнул.

Девяносто первая неопределенно повела головой и поднялась:

— Тебе не повезло, одиннадцатый. Пальцы работают, запястье вертится, в плече проблем нет, локоть сгибается. Рука работает.

— Да когда локоть сгибается — меня выгибает от дикой боли!

— Рука работает — повторила девушка — А больно тебе или нет — всем плевать. Особенно системе. Комплект тебе не заменят. И руку менять не станут. Если с рукой случится что-то по твоей вине — останешься одноруким как я. С двумя руками беда произойдет или с ногами — превратишься в окончательного калеку и либо сдохнешь от голода, либо откажешься от остатков комплекта и будешь за еду и воду делать всякое, пресмыкаясь как червь с человеческим лицом…

Ее передернуло. Спустя миг передернуло и меня, когда я представил, чем может заниматься человек без конечностей, лишенный возможности выполнять работу, но не хотящий умирать.

— А если я не захочу пресмыкаться? Но и от голода не захочу медленно подыхать…

— Тут просто. Доползешь до Медоса и попросишь сделать тебе последний укол. Подтвердишь желание… и все…

— Вот как…