Кому на Руси жить хорошо - Николай Некрасов (2009)

«Ты дома выпей, старая,

Той репой закуси!»

Пришел солдат с медалями,

Чуть жив, а выпить хочется:

– Я счастлив! – говорит.

«Ну, открывай, старинушка,

В чем счастие солдатское?

Да не таись, смотри!»

– А в том, во-первых, счастие,

Что в двадцати сражениях

Я был, а не убит!

А во-вторых, важней того,

Я и во время мирное

Ходил ни сыт ни голоден,

А смерти не дался!

А в-третьих – за провинности,

Великие и малые,

Нещадно бит я палками,

А хоть пощупай – жив!

«На! выпивай, служивенький!

С тобой и спорить нечего:

Ты счастлив – слова нет!»

Пришел с тяжелым молотом

Каменотес-олончанин [56],

Плечистый, молодой:

– И я живу – не жалуюсь, —

Сказал он, – с женкой, с матушкой

Не знаем мы нужды!

«Да в чем же ваше счастие?»

– А вот гляди (и молотом,

Как перышком, махнул):

Коли проснусь до солнышка

Да разогнусь о полночи,

Так гору сокрушу!

Случалось, не похвастаю,

Щебенки наколачивать

В день на пять серебром!

Пахом приподнял «счастие»

И, крякнувши порядочно,

Работнику поднес:

«Ну, веско! а не будет ли

Носиться с этим счастием

Под старость тяжело?..»

– Смотри, не хвастай силою, —

Сказал мужик с одышкою,

Расслабленный, худой

(Нос вострый, как у мертвого,

Как грабли руки тощие,

Как спицы ноги длинные,

Не человек – комар). —

Я был – не хуже каменщик

Да тоже хвастал силою,

Вот Бог и наказал!

Смекнул подрядчик, бестия,

Что простоват детинушка,

Учал меня хвалить,

А я-то сдуру радуюсь,

За четверых работаю!

Однажды ношу добрую

Наклал я кирпичей.

А тут его, проклятого,

И нанеси нелегкая:

«Что это? – говорит. —

Не узнаю я Трифона!

Идти с такою ношею

Не стыдно молодцу?»

– А коли мало кажется,

Прибавь рукой хозяйскою! —

Сказал я, осердясь.

Ну, с полчаса, я думаю,

Я ждал, а он подкладывал,

И подложил, подлец!

Сам слышу – тяга страшная,

Да не хотелось пятиться.

И внес ту ношу чертову

Я во второй этаж!

Глядит подрядчик, дивится,

Кричит, подлец, оттудова:

«Ай молодец, Трофим!

Не знаешь сам, что сделал ты:

Ты снес один по крайности

Четырнадцать пудов!»

Ой, знаю! сердце молотом

Стучит в груди, кровавые

В глазах круги стоят,

Спина как будто треснула…

Дрожат, ослабли ноженьки.

Зачах я с той поры!..

Налей, брат, полстаканчика!

«Налить? Да где ж тут счастие?

Мы потчуем счастливого,

А ты что рассказал!»

– Дослушай! будет счастие!

«Да в чем же, говори!»

– А вот в чем. Мне на родине,

Как всякому крестьянину,

Хотелось умереть.

Из Питера, расслабленный,

Шальной, почти без памяти,

Я на машину сел.

Ну, вот мы и поехали.

В вагоне – лихорадочных,

Горячечных работничков

Нас много набралось,

Всем одного желалося,

Как мне: попасть на родину,

Чтоб дома помереть.

Однако нужно счастие

И тут: мы летом ехали,

В жарище, в духоте

У многих помутилися

Вконец больные головы,

В вагоне ад пошел:

Тот стонет, тот катается,

Как оглашенный, по полу,

Тот бредит женкой, матушкой.

Ну, на ближайшей станции

Такого и долой!

Глядел я на товарищей,

Сам весь горел, подумывал —

Несдобровать и мне.

В глазах кружки багровые,

И все мне, братец, чудится,

Что режу пеунов [57]!