Нестареющий мозг - Дэйл Бредесен (2019)

– Тогда что ты теряешь? – спросил я.

Мы приступили к лечению с помощью ReCODE. Через три месяца его состояние значительно улучшилось, и сейчас, по прошествии трех лет, он здоров, уверовал в протокол и даже советует его своим пациентам.

На память приходит черная комедия 1984 года от братьев Коэн «Просто кровь». Люди, проливающие кровь, в каком-то смысле упрощаются – становятся иррациональными, не думающими. То же самое объясняет странную реакцию врачей, руководителей, ученых и политиков, которые, сталкиваясь с методом лечения, выходящим за рамки стандартной монотерапии, получают неожиданный результат. Позвольте поделиться примерами из жизни.

Один невролог отказался применять ReCODE в отношении своих пациентов, так как, дословно, «являлся противником бессистемного подхода». Другому не понравилось, что «Управление по санитарному надзору пока не одобрило большую часть компонентов протокола». Третий сообщил, что у его пациента, использовавшего ReCODE, баллы по Краткой шкале оценки психического статуса поднялись с 22 до 29 (норма 27-30), однако ему «непонятно», почему это произошло. Четвертый заявил, что о таком протоколе не слышал и слышать не хочет. В 2011 году на симпозиуме в Париже я случайно натолкнулся на одного известного специалиста по лечению болезни Альцгеймера, который спросил о моей нынешней работе. Когда я сказал, что рассматриваю неэффективность монотерапии в отношении болезни Альцгеймера, он рассмеялся, положил мне руку на плечо и сказал: «Слушай, не трать время зря!» А другой отметил: «Я бы не стал проводить подобные анализы, потому что не знаю, как их интерпретировать». Многие врачи верят, что чем раньше начать прием «бесполезных» препаратов, тем лучше. После проведения опыта на мышах в газете вышла статья со словами, что ученые «всего-навсего вылечили болезнь Альцгеймера». Когда в 2014 году я впервые заявил об эффективности ReCODE, со мной связались представители двух фондов и с пеной у рта утверждали, что у моих пациентов совсем не болезнь Альцгеймера. Я предоставил им документацию, они посмотрели и ответили: «Ну ладно». А один чиновник сказал: «Я читал вашу статью, Дейл. Она какая-то странная…»

Если элементы протокола не работают по отдельности, это совсем не значит, что они не будут работать в сочетании. Чтобы изменить ход болезни, нужно устранить десятки факторов.

Дональд Гиттет, который по просьбе «Большой восьмерки» взялся избавить мир от болезни Альцгеймера, изучал результаты наших исследований и слышал доводы в пользу программы по «заделыванию тридцати шести дыр». «Когда сведете все к трем «дырам», тогда и обращайтесь», – заявил он. Что?! Вы предлагаете договориться с болезнью Альцгеймера?! Я попытался рассказать ему о процессах, лежащих в основе заболевания, на что он ответил: «Заумно. Я в науке не очень разбираюсь». Да уж, этот парень точно спас бы нас от болезни Альцгеймера. А если серьезно, по-моему, он вообще ничего не смыслил в нейробиологии. С таким же успехом можно назначить капитаном судна человека, который никогда не стоял у штурвала.

Меня ни разу не спросили об эффективности! Никто даже не заикнулся о семьях, потерявших надежду, и не изъявил желания поговорить с пациентами! Никто не признался, что прописываемые ими лекарства абсолютно бесполезны, и нам нужен новый метод лечения! Никто не сказал о сотнях неудачных испытаний, стоивших миллиарды долларов! Вспоминаются слова из фильма «Игра на понижение»: «Правда – как поэзия, а большинство поэзию не переваривают».

Подобная реакция оказалась свойственна людям, имеющим непосредственное отношение к лечению, тем, у кого на руках все доказательства эффективности протокола.