Еретик Жоффруа Валле - Константин Курбатов (1987)

Время подгоняло Базиля. 2 февраля 1574 года Жоффруа Валле вынесли смертный приговор. Его приговорили к публичному покаянию и сожжению на костре. Правда, проявив особую милость, сжечь его решили не живьем, а предварительно удушив на эшафоте специальным шнурком.

Приговор гласил:

«За содеянные им преступления против церкви и святой католической веры вышепоименованный Жоффруа Валле должен быть вывезен из тюрьмы Шатле в повозке и довезен до главных ворот Парижской Церкви. Находиться ему при этом на коленях, с голыми ногами, в одной рубахе и с непокрытой головой. На шею надеть ему веревку, а в руки дать горящую восковую свечу весом в два фунта. Всю дорогу от Шатле до главных ворот Парижской Церкви вышепоименованный Жоффруа Валле обязан громко говорить, что он дерзко, злонамеренно и неразумно сочинил, напечатал, а затем распродал книгу под названием «Блаженство христиан, или Бич веры». Что он, Жоффруа Валле, уроженец Орлеана, держал по разным поводам богохульственные речи, подрывающие божественную веру и нашу святую католическую церковь. В речах этих он теперь раскаивается и просит божьего прощения и милости Божественной, Королевской и Судейской. Его скандальную и лживую книгу сжечь в его присутствии перед названной церковью на Гревской площади. А его самого привязать там же к столбу и задушить. Тело сжечь и обратить в пепел. Имущество конфисковать. При конфискации изъять сумму в четыре тысячи парижских ливров, отдав их на благотворительные цели. Одну тысячу парижских ливров — беднякам Парижской богадельни, одну тысячу — общине бедняков Парижа, две тысячи — четырем нищенствующим монашеским орденам, монашкам монастыря Девы Марии и всем кающимся девам и дочерям божьим поровну».

Так гласил приговор. И отменить его теперь мог один король.

Но в Лувре Базилю Пьеру Ксавье Флоко не повезло. Он никак не мог пробиться к королю. Право на вход в любое время к королю он имел, а попасть к нему не мог. Король Карл IX последнее время никого не принимал. Тяжелый недуг свалил совсем еще молодого, двадцатитрехлетнего монарха.

— Глубокоуважаемый маркиз, то, что пожаловал вам король, — говорили Базилю, — относилось к здоровому королю. Сегодня король болен. Ему прописан полный покой. Дело, благодарение господу, кажется, идет на поправку. Подождите немного. Как только королю станет лучше, вас к нему непременно допустят.

Однако ждать Базилю было некогда. Сейчас, после вынесения приговора, судьбу Жоффруа Валле мог решить каждый потерянный час. И Базиль торопился, проявляя максимум изобретательности и упорства.

Болезни, как известно, приезжают на лошадях, а уходят пешком. Король утратил вкус к жизни и впал в глубокую апатию. Он перестал топать ногами, закатывать истерики и кричать, он потерял аппетит и желание чем-либо заниматься. Ни охота, ни гугеноты, ни женщины, ни веселые представления, ни карнавалы и балы — ничто больше не занимало его. Даже своей любимой Альфе он не уделял никакого внимания. Альфа каждое утро вскидывала на постель короля лапы и лезла длинным носом под одеяло. Но Карл больше не дергал ее за усы и не чесал за ухом. Альфа обиженно отходила от королевского ложа, устраивалась невдалеке и смотрела на хозяина скорбными карими глазами.

Давно уже в Оружейной палате не раздавалось выстрелов и не слышался звон разбиваемых бутылок. Давно уже Карл не поднимал голоса на мать и не замечал, что все вокруг совершается без его вмешательства и участия.

Постель под балдахином словно проглотила Карла. Он лежал на высоких подушках бледный и анемичный.

В спальне шепотом переговаривались придворные, высказывая прогнозы, что будет, если что-нибудь случится. У изголовья короля, сменяясь, дежурили лучшие эскулапы. Собираясь на консилиумы, они прописывали одни лекарства и отменяли другие. Повара изощрялись в приготовлении самых изысканных блюд, которые подавались сюда же к постели. Но все их Карл отводил вялым движением руки.