Землянин - Роман Злотников (2012)

* * *

Первые несколько недель в Трущобах запомнились Коле всего двумя ощущениями. И это были отнюдь не шок и не недоумение, а голод и холод. И не то чтобы в Трущобах на самом деле было так уж холодно. Условным «днем» температура, по ощущениям, не опускалась ниже двадцати — двадцати одного градуса. Но для обычного городского жителя, да еще без клочка одежды на теле, подобная температура все-таки была не особенно комфортной. Условной «ночью» было хуже — градусов семнадцать, не более. И вот это уже для голого и голодного Николая было реально холодно. От стыда за свой внешний вид молодой человек избавился уже на второй день, но вот хоть какую-то приличную одежду он сумел отыскать только через месяц. То, что попадалось раньше, он либо первое время не мог заставить себя надеть из-за все той же брезгливости, либо просто не успевал надеть до того, как это исчезало у него из рук. Первую же приличную рубашку у Коли просто грубо отняли. Прямо так вот, среди бела дня. Пока он стоял и вертел ее в руках, из-за соседней кучи мусора вывернулось двое местных, и Николаю сразу же засветили в ухо. Ну вот безо всяких разговоров. Причем, одним ударом все не ограничилось. Когда Коля упал, его тут же принялись старательно и сноровисто избивать ногами. Слава богу, напавшие на него обитатели Трущоб были довольно мелкими и не слишком сильными. Ну, на таком-то корме… Так что в тот раз все обошлось несколькими синяками и распухшим ухом. Дня через два, когда ему попалось нечто вроде бридж, которые Николай решился-таки натянуть на себя, на него налетели четверо детей и, громко галдя, принялись выдирать находку из рук. Причем, действовали они очень согласованно. Один, самый крупный, вцепился в бриджи и тянул их на себя, повисая на них всем телом. Еще двое висели на руках жертвы и, под аккомпанемент собственных воплей, старательно разжимали ее пальцы, а последний, улучив момент, пребольно укусил за ягодицу. Коля от неожиданности взвыл и выпустил бриджи, после чего все четверо мгновенно исчезли за мусорными кучами.

Впрочем, так дело обстояло не только с одеждой. Когда он отыскал в какой-то куче мусора вскрытую упаковку с чем-то вроде хлебцев, треть которых была покрыта плесенью, но остальные выглядели совершенно нормально, насладиться добычей он так же не успел. Ее отняла какая-то бабка с клюкой. Коля пытался защищаться и даже смог, пересилив себя, пару раз ткнуть старую седую женщину кулаком в живот, правда почти инстинктивно сдерживая удар, но бабка весьма ловко приложила его клюкой по голове и, когда он слегка «поплыл», исчезла с добычей.

Где-то шесть недель — точный срок Ник и сейчас не мог бы назвать, хоть тресни, ибо ни часов (хотя бы на мобильнике, как, впрочем, и самого мобильника), ни импланта бесплатной наносети у него тогда не было, — так вот, первые шесть недель он был занят только тем, что пытался выжить. Причем, первые две недели дались ему очень тяжело. Потому что, как выяснилось, по местным меркам он уступает в Трущобах буквально всем. Даже десятилетним детям. Разумеется, не по физическим кондициям. Несмотря на то что Николай никогда не являлся особо продвинутым спортсменом, так — велосипед, плаванье, сноуборд, причем несерьезно, на разряд или, там, на участие хотя бы в любительских соревнованиях, а чтобы только перед девушками рисануться, по физическим кондициям он был куда крепче подавляющего большинства обитателей Трущоб. Он уступал в другом, а именно — в непоколебимой решимости вцепиться другому в глотку в схватке за кусок заплесневелой горбушки или не до конца развалившиеся ботинки. Да вообще, за что угодно, что поможет выжить. Впрочем, кое-какая польза от столь тяжелых недель была — ежеминутная борьба за жизнь оставляла как-то не очень много времени для того, чтобы закопаться во всякие там вопросы типа: «как?», «почему?», «за что?» и так далее. Сначала надо было выжить…

* * *