Порог - Сергей Лукьяненко (2019)

— Я знаю эту теорию, знаю, — улыбнулся Уолр. — Но у нее нет подтверждения.

— Конечно же, нет, — согласился Двести шесть — пять. — Ракс отвечают только на те вопросы, на которые сами хотят ответить. Но у всех разумных видов есть период чудовищных кризисов, разрешившихся словно по волшебству. Люди подошли к порогу ядерного самоуничтожения. Мы были в глубочайшем гносеологическом кризисе и рассматривали целесообразность автогеноцида. Ауран приняли доктрину тотального уничтожения иных цивилизаций: «Одна Галактика — один разум». Ваш народ после трагедии с варп-приводом, разорвавшим единую цивилизацию, был на грани смертоубийственной войны.

— Для нас Ракс открыто выступили посредниками в примирении, — сказал Уолр.

— И все же! Вы же знаете ту удивительную последовательность случайностей, которая помогла примирению.

Уолр продолжал улыбаться, но Матиасу показалось, что крот разозлился.

— Доказательств, конечно, нет, — продолжал Двести шесть — пять. — Но исходя из того, как вели себя Первая-вовне и Третья-вовне, подобные ситуации для них не внове.

— Но ситуация на Неваре спровоцирована не ими, — сказал Бэзил. И с беспокойством уточнил: — Ведь верно?

— Верно для Первой и Третьей, — согласился Двести шесть — пять. — Но едино ли их общество?

Уолр неохотно развел руками. Люди промолчали.

— Так что мы можем лишь возблагодарить судьбу за то, что живы и, надеюсь, вернулись в более мирную Вселенную, — сказал Двести шесть — пять. — Для меня она чужая, но я не испытываю сильных переживаний — мы с Толлой вполне самодостаточны, мои детеныши растут в хорошем приюте, а их родительницу я давно собирался выгнать. Даже интересно посмотреть на другую версию моей судьбы!

Мэйли осталась невозмутимой, а вот Бэзил посмотрел на Двести шесть — пять с возмущением и осуждением:

— Вы крайне непочтительны к матери своих детей.

— О, не переживайте, — отмахнулся Феол. — Она третий год этого требует. Видите ли, ее лучшая часть в конфликте с моей лучшей частью.

Он прошелся по кают-компании. Вздохнул:

— Семейная жизнь — самое сложное испытание для любого существа с половым размножением.

* * *

Валентин зашел в свою каюту. Постоял, глядя на картину на переборке — там как раз сменяли друг друга пейзажи. Русские поля уступили место африканской пустыне.

— Ох и влипли же мы, — сказал Валентин самому себе.

До возвращения в систему Невара оставалось три часа. Выполнила ли Прима свое обещание? Уничтожила злополучный метеорит и вернула Вселенную в исходное состояние? Или это не помогло? Или она передумала — и сейчас ждет возвращения корабля, чтобы атаковать его или стереть вместе с неправильным миром вокруг?

Все это станет понятно, только когда они вернутся в систему.

Наверное, надо сделать усилие и отдохнуть. Можно выпить рюмку коньяка. А лучше — специальную таблетку для таких случаев. Быстрое засыпание, два часа крепкого сна и легкий подъем.

А можно и коньяка, и таблетку. Соколовский уверял, что это допустимо.

Но вначале Валентин хотел сделать кое-что другое.

Вооружившись перочинным ножом (швейцарский нож, специальная серия «Космос», бесплатно раздариваемая космонавтам и в чудовищных количествах продаваемая мальчишкам всех возрастов — от пяти до ста пяти), Валентин разрезал упаковку подаренной Примой картины. Настоящая бумага, серая и грубая, даже с крошечными щепками, неужели у них синтезаторы такого качества?

Картина тоже выглядела настоящей — масло, холст, простая рама из темного дерева. Валентин хмыкнул — никто из членов Соглашения не увлекался живописью в человеческом понимании. Эта картина… она была слишком человеческой. Такую можно было бы ожидать от Ксении, но от Примы? От не пойми кого в теле прямоходящей кошки?

Он поставил картину на стол, прислонив к переборке, и отошел на несколько шагов.