Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

Он лежал на спине, изнуренный, несчастный, терзаемый болью. Сделав усилие над собой, он попытался собраться с мыслями. «Я помню, как отдавал якорь, – подумал он. – С Винком. Возможно, это был Винк. Мы оказались в бухте, корабль уткнулся носом в отмель и остановился. Мы могли слышать шум волн, разбивающихся о берег, но были в безопасности, все. На берегу горели огни, потом я оказался в каюте, в темноте. Я ничего не помню. После там, в темноте, появились огни и зазвучали незнакомые голоса. Я говорил по-английски, затем по-португальски. Один из местных жителей немного понимал по-португальски. Или он был португалец? Нет, думаю, туземец. Я спрашивал его, где мы находимся? Не помню. Потом мы опять очутились на рифе, пришла еще одна большая волна, меня вынесло в море, и я тонул – и замерзал, – нет, море было теплым, как шелковая постель в морскую сажень толщиной. Они, видимо, вынесли меня на берег и положили здесь».

– Наверное, это на постели я чувствовал себя так мягко и тепло, – сказал он вслух. – Я никогда не спал до этого на шелке.

Слабость одолела его, и он забылся сном без видений.

Когда Блэкторн проснулся, в керамических мисочках снова была еда, а рядом лежала одежда, сложенная аккуратной стопкой. Ее постирали, погладили и заштопали мелкими аккуратными стежками.

Но ножа и ключей не было.

«Мне бы лучше найти нож, и поскорее, – подумал он, – или пистолет».

Его глаза обратились к распятию. Несмотря на страх, в нем росло возбуждение. Всю свою жизнь он слышал от капитанов и матросов о том, что португальцы обратили азиатских язычников в католичество и держат их в рабстве, о невероятных сокровищах потаенных владений Португалии на Востоке, где золото так же дешево, как чугун в слитках, а изумрудов, рубинов, алмазов и сапфиров не меньше, чем гальки на берегу.

«Если рассказы о католичестве верны, – сказал он себе, – может быть, верно и остальное. О сокровищах. Да. Но чем скорее я возвращу себе оружие и вернусь на „Эразм“, к пушкам, тем лучше».

Он жадно проглотил еду, оделся и стоял, качаясь, чувствуя себя не в своей тарелке, как всегда на берегу. Его башмаков не было. Он пошел к двери, слегка пошатываясь, и вытянул руку, чтобы устоять, но легкие рейки не могли выдержать его веса и расщепились, бумага порвалась. Он выпрямился. Женщина, которую он задел, смотрела на него из коридора.

– Извините, – пробормотал Блэкторн, странно смущенный своей неловкостью. Порядок в комнате был нарушен. – Где мои башмаки?

Женщина опять посмотрела на него непонимающе. Тогда, не теряя терпения, он на языке жестов спросил у нее о том же. Она заторопилась по коридору, встала на колени, сдвинула другую панель из реек и поманила его. Рядом послышались голоса и звук бегущей воды. Он прошел в проем и оказался в другой комнате, также почти пустой. Она выходила на веранду с лестницей, которая вела в маленький сад, окруженный высокой стеной. Сбоку от этого главного входа стояли две старухи, три ребенка в ярко-красных одеждах и старик, очевидно садовник, с граблями в руках. Они все сразу с серьезным видом поклонились ему и держали головы опущенными.

К своему удивлению, Блэкторн увидел, что старик голый, если не считать короткой узкой набедренной повязки, прикрывающей его чресла.

– Доброе утро, – сказал он им, не придумав ничего лучше.

Они так и застыли в поклоне.

В замешательстве он посмотрел на них, потом снова неуклюже поклонился. Они все выпрямились и улыбнулись ему. Старик поклонился еще раз и вернулся к своей работе в саду. Дети поглазели на него, потом со смехом убежали. Старухи исчезли в глубине дома. Но он чувствовал на себе их взгляды.

Внизу у лестницы он увидел свои башмаки. Прежде чем он поднял их, женщина средних лет опустилась на колени и, смутив его окончательно, помогла ему обуться.

– Спасибо. – Он подумал минуту, потом указал на себя. – Блэкторн, – проговорил он со значением. Потом указал на нее: – А ваше имя?