Законы лидерства - Теодор Рузвельт, Алан Аксельрод (2017)

Джейк Смит по праву заслужил прозвище «Бей и жги». Семьдесят его операций против филиппинских партизан во время так называемого восстания, начавшегося после аннексии Соединенными Штатами Филиппин по окончании испано-американской войны, отличались невероятной жестокостью. Президент не заблуждался насчет филиппинских партизан, которые пытали и жестоко убивали американских солдат, по несчастью попавших в плен. Сначала Рузвельт хотел принять вердикт военно-полевого суда, который признал Смита виновным только в «излишней старательности» – в этом случае генералу грозило лишь замечание и предупреждение. Но когда он вник в суть дела, то с отвращением узнал, что генерал «излишне старательно» убивал женщин и детей – Смит называл это «охотой на ниггеров». Генерал перешел грань, отделяющую необходимую жестокость от преступного геноцида. Такое поведение было не просто отвратительно само по себе, но к тому же оказывало дегуманизирующее влияние на американскую армию. И тогда президент отменил решение военно-полевого суда и приказал Смиту немедленно уйти в отставку не только с поста командующего, но и вообще из армии. Президент с удовлетворением узнал, что большинство офицеров, служивших вместе со Смитом, одобрили его решение.

Проводи очень четкие и недвусмысленные границы между добром и злом, справедливостью и несправедливостью, этичным и неэтичным. Никогда не пересекай их, даже если к этому тебя вынуждают обычаи, политика, стандартные процедуры, подчиненность или страх. Для этого не нужна ни политика компании, ни корпоративное руководство, ни идеология менеджмента. Достаточно одного лишь чувства собственного достоинства.

Урок 120

Будь человеком чести

Человек, который дает обещание, которое не собирается и не пытается исполнять, заслуживает справедливого осуждения. Он лишается того, что является величайшей драгоценностью для любого – своей чести.

Выступление в Сан-Франциско, 1903 год

Честь — вот слово, которое, несмотря на всю свою распространенность, показывает нам, что Теодор Рузвельт был человеком другой эпохи. Нет, эта эпоха была ничуть не лучше нашей – мы тоже ценим честность, цельность и характер. Но в те времена люди были не столь сдержанны, когда речь заходила о личном и общественном поведении.

Когда Рузвельт говорил о чести, его американские современники отлично понимали, что он имеет в виду. Им не требовались пояснения. Сегодня же это понятие размыто тонкими оттенками коннотаций, которые Рузвельт и его сограждане с возмущением отвергли бы.

Почему же это слово сегодня кажется нам плоским, претенциозным и наивным? Не потому, что мы стали более циничными. Нет, просто концепция чести стала ассоциироваться с лицемерием и фарисейством. Чаще всего это понятие связывается не с цельностью, а с демонстративным неповиновением.

Люди отстаивают весьма сомнительные ценности во имя чести. То, что некоторые называют честью, в действительности является пустым подзадориванием: ну-ка попробуйте пересечь эту границу! Так многие из нас эгоистически отстаивают то, что мы считаем «нашими правами»: право иметь столько разнообразного оружия, сколько нам хочется; право быть свободными от регулирования со стороны правительства; право не платить налоги, несмотря на дефицит государственного бюджета.

Когда о чести говорил Теодор Рузвельт, это слово было более свежим и чистым, чем сегодня. Он действительно говорил о величайшем сокровище любого человека – о чистой, непоколебимой репутации того, кто делает то, о чем говорит.

Для Теодора Рузвельта и тех, кто слушал его в Сан-Франциско в 1903 году, слово «честь» означало высочайшую моральную ценность. Честь, завоеванная упорным трудом, была пропуском к абсолютному доверию.