Изнанка - Самат Бейсембаев

Меня встретило с десяток пар глаз, устремившиеся на меня, когда я распахнул широкие двойные двери. Десяток испуганных глаз. Ведь то, что я здесь означало перебитую охрану. А если охраны нет — защиты нет; защиты нет — их жизни нет. Я быстро всех оглядел, и мой взгляд остановился на ней. Я оскалился самой страшной своей улыбкой, на которую мог способен. Оглядел остальных, и также встретил пару человек из тех, что были у Радогира в тот вечер.

Наверное, в этой толпе я видел лишь жертв, никак не сопротивляющихся, потому как я бы не пропустил такой простейший удар. Едва я сделал шаг в их направление, поднимая руку с мечом, как меня силой откинуло назад, что я своим туловищем проломил двери, через которые вошел. Удар был ощутимый, потому секунд пять я мотал головой, приходя в себя. А когда поднял глаза, то увидел, как из их толпы вышел какой–то юноша. Молодой, уж точно младше меня, едва на закате подросткового возраста, у которого только–только усы приобретали свое очертание.

Что ж, если я пока пользовался уроками Гронда, то теперь пришло время уроков Дарка. Укрепить ноги, чтобы твердо стоять на земле; но при этом удерживать мышцы как пружину, чтобы в нужный момент выстреливать для быстрых маневров; немного прильнуть корпус к земле. Главная моя проблема в бою с магами — это дистанция: нужно как–то сокращать дистанцию. Хотя своим острым зрением я уловил, как едва подрагивают у него колени. Секунда, и я срываюсь с места, что крошка под ступнями разлетается в разные стороны. Он успевает выпустить свою волшбу, но этого не достаточно, чтобы достать меня: я легко ухожу из вектора удара, заходя ему сбоку, и просто сильным толчком выбрасываю его наружу. Он выбивает стекло окна своей головой и летит, кубарем стелится по земле, пока не встречается с забором. Тело его так и осталось там лежать.

Одна из женщин истошно заорала. Этот крик дал сигнал остальным, и они, выйдя из оцепенения, бросились кто куда. Но от меня им было не уйти. Меч в моей руке превратился в смертельное жало. Я отсекал руки, ноги, а от рук и ног пальцы. На середине этой резки меч застрял в одном из тел, и дальше я рвал их голыми руками. Кровь брызгала повсюду. Меня не останавливало ни их мольбы, ни угрозы, ни просто крики.

— За что? — завопила одна из жертв.

— За все. Я есть тот, кем вы сделали меня. Я — зверь! — и одним махом я оторвал ей нижнюю часть лица, от носа до подбородка.

На десерт я оставил ту самую женщину. Она забилась в угол и нервно дрожала. Все ее лицо было залито кровью; волосы растрепаны, как гнездо птицы; отдельные локоны свисали, закрывая ей один глаз. Подошел к ней, поднял ее на ноги и разорвал платье, оставив ее абсолютно голой.

— Пожалуйста, — на грани слышимости выдавила она из себя.

Я поднял руку с трясущимся кинжалом, который нашел неподалеку. Несколько секунд пробежался по ее телу, примеряясь, и затем сделал надрез от ее левой ключицы вниз до живота. От боли она закричала и упала на пол. Я снова поднял ее на ноги, и придерживал одной рукой, не давая ей упасть. Затем порезал правую часть ее туловища. Я имитировал все то, что делала она со мной. По ее глазам было видно, что она поняла это. В какой–то момент я начал откровенно разглядывать ее.

— В такой красивой оболочке — такая мерзкая душа.

— Ты можешь взять меня, — произнесла она более смело.

— Могу! — тихо произнес я, а в ее глазах зародилась надежда.

Я положил свою ладонь ей на лоб и резко толкнул. Еще до того как ее череп на затылке раздробился об стену, у нее хрустнули позвонки. Бездыханное тело медленно сползло вниз, и так и осталось сидеть с открытыми глазами.

Огляделся вокруг. В другом углу осталась одна выжившая. Но ее я не трогал, потому что на ее шее был рабский ошейник. Здесь я закончил. Выбежал с боковой двери, где краем глаза заметил имперских легионеров. Не сбавляя ходу, побежал в противоположную сторону. Не хотелось с ними связываться.