Все в твоей голове - Сюзанна О'Салливан (2018)

Вскоре у Шона случился второй припадок, на этот раз в присутствии жены. Она рассказала, что он вдруг смертельно побледнел и тряпичной куклой свалился на пол. Приступы стали повторяться чаще. Шону назначили противоэпилептические лекарства, которые изначально помогли. Однако через месяц приступы вернулись с утроенной силой. Они стали длиннее, сопровождались конвульсиями. Жена заметила, как иногда посреди фразы Шон замолкает на несколько секунд, и заподозрила, что это новая разновидность припадка. Шону выписали второе лекарство от эпилепсии. И опять симптомы исчезли на три недели. Врач решил провести видео-ЭЭГ-мониторинг. За три дня в больнице у Шона случилось несколько приступов, не считая кратких эпизодов «выпадения из реальности». Жена не отходила от него ни на шаг; была она рядом и тогда, когда я сообщила, что у Шона не эпилепсия, а диссоциативное расстройство.

– Такого не может быть, – сказала она.

– Техника исключает возможность ошибки, – возразила я.

– Если у него не эпилепсия, почему лекарства помогали? – последовал вполне логичный вопрос.

– По разным причинам: и потому что ваш муж очень хотел выздороветь и верил в надежность препаратов, и потому что лекарства от эпилепсии не только снимают приступы, но и влияют на настроение и улучшают самочувствие.

– Один парень на работе видел мой приступ. У его ребенка эпилепсия, так вот, он сказал, что это было то же самое, – заговорил Шон.

– Диссоциативное расстройство очень легко спутать с эпилепсией. У меня есть результаты ваших анализов, я ни капли не сомневаюсь в своем диагнозе.

– Разве ЭЭГ при эпилепсии не может быть нормальной?

– Во время таких приступов – нет.

– И все-таки это возможно?

– В вашем случае невозможно.

– …Но такое бывает?

– Я понимаю, вам непросто согласиться с новым диагнозом, ведь вы несколько месяцев считали, будто у вас эпилепсия. Я не собираюсь игнорировать ваши приступы, потому что они в самом деле мешают вам жить. Однако надо учитывать и другой аспект. Вы потеряли водительские права. Лишились работы. Принимаете очень токсичные и, главное, бесполезные препараты. Теперь мы знаем, что с вами. И можем это вылечить. Да, уйдет немало времени, но вы сумеете рано или поздно вернуться к обычной жизни.

Готов ли Шон сделать этот шаг? Выбросить из головы навязчивую мысль про эпилепсию и принять протянутую руку помощи? Шон согласился поговорить с психотерапевтом, после чего мы встретились еще раз.

– Я познакомился с другими эпилептиками, у них те же симптомы. Как у меня может быть что-то иное?

Я не стала отвечать – мы это уже обсуждали.

– Вдруг у меня и в самом деле эпилепсия, просто вы этого не видите?

– Что вам сказал психотерапевт?

– Что у меня нет депрессии. Да я и сам это знаю.

Психотерапевт подтвердил, что Шон не страдает никакими тревожными неврозами, но при этом поделился одной историей, о которой мой пациент умолчал. За год до начала болезни один из учеников обвинил Шона в том, что тот его ударил. Шон всячески отрицал свою вину. Свидетелей не было, доказательств – тоже. Шона временно отстранили от работы до окончания расследования, которое заняло целых три месяца. Дело закрыли благодаря случайности: друг пострадавшего ученика проболтался одному из учителей, что на самом деле тот все выдумал – хотел отомстить за какой-то незначительный инцидент в прошлом. В конце концов парень признался, и Шон смог вернуться к занятиям. Коллеги, которые ни на секунду не поверили в обвинение, встретили его с ликованием.

– Эти три месяца показались ему адом, – сказал психотерапевт. – Шон боялся, что дело дойдет до суда, ему дадут реальный тюремный срок и навсегда запретят преподавать. Ситуация казалась безвыходной.

Однако теперь Шон считал, что самое большое испытание его жизни осталось позади.

– Вряд ли он поверит, что обвинение все-таки не прошло бесследно для его психики.

Жаль, но психотерапевт оказался прав.