Грань времени - Райса Уолкер (2014)

Его дом оказался немного дальше, чем я себе представляла, хотя я предполагаю, что фраза «это недалеко отсюда» может иметь немного другое значение в 1905 году. Кирнан ловко уводит меня подальше от зданий, у стен которых лужи отходов гниют под летним солнцем. Я понимаю, что у жильцов нет выбора, учитывая отсутствие системы канализации, но все же из-за этого нашу прогулку сложно назвать приятной.

Когда мы добираемся до его дома, компания исхудалых, чумазых детей сидит на корточках в подъезде, играя в камешки, а когда мы поднимаемся на пятый этаж, встречаем несколько других, сидящих на лестничных площадках. Кирнан останавливается на последней площадке, чтобы поболтать с белокурым мальцом лет шести.

– Маленький тест на знание манер, Гейб. У меня есть лишний леденец. Заберешь его или мне сначала предложить его этой даме?

– Ты должен предложить это ей, – говорит мальчик, оценивая меня своими большими голубыми глазами. – Но я возьму его, если она не захочет.

Я улыбаюсь мальчику и толкаю Кирнана в плечо.

– Хватит его мучить. Ты же знаешь, что я не хочу этой гадости.

Кирнан ухмыляется и достает из кармана леденец. К нему прилипло немного ворса, но малыш даже не потрудился его осмотреть.

– А ты что скажешь, Гейб? – спрашивает Кирнан.

Мальчик отвечает что-то, похожее на «спасибо», что было довольно трудно разобрать, ведь он уже с энтузиазмом принялся за конфету.

Мы пересекаем коридор, и Кирнан открывает дверь с надписью «№ 411». Комната аккуратная, маленькая и душная. На полу перед дверью лежит какая-то белая крошка, и я подозреваю, что это осыпающийся потолок. Двуспальная кровать с потертым стеганым одеялом втиснута в дальний правый угол, рядом со старым ящиком из-под табака, который служит тумбочкой, а к стенам прикреплена веревка с куском красной ткани, натянутой так, чтобы образовать занавес, закрывающий противоположный угол от чужих глаз. Повсюду громоздятся стопки книг.

Одинокое окно выходит на аллею. Сначала мне кажется, что именно поэтому его комната напоминает мне мою собственную в мамином таунхаусе. Я не раз ударялась головой о свой низкий потолок, а я всего на сантиметров восемь выше полутора метров, так что здесь должно быть немного тесновато для такого высокого человека, как Кирнан.

Затем я замечаю другую причину, по которой комната выглядит так знакомо. Потолок Кирнана покрыт светящимися в темноте звездами, такими же, как и в моей комнате.

Кирнан закрывает за нами дверь, бросает сумку с моими туфлями и свитером на кровать и открывает окно. Он сидит на полу, скрестив ноги, и подсовывает под кровать увесистую книгу.

– Садись. Здесь нет стула, поэтому придется либо на кровать, либо на пол, – он выглядит немного напряженно и, кажется, избегает моего взгляда, как будто что-то ищет.

Я сажусь на край кровати и снова оглядываю комнату. Не хочу спрашивать, но все равно выпаливаю:

– Это то место, где ты жил… раньше? То есть когда?..

– Да.

Я чувствую, как румянец приливает к моим щекам. Судя по тому, что сказал Кирнан, другая версия моего тела, на несколько лет старше, да – но все же моего тела, – провела здесь с ним немало часов. В этой самой кровати. Я прикусываю губу и придвигаюсь чуть ближе к краю.

– Я думал переехать куда-нибудь еще, может, поближе к работе, к Ньютону, – говорит он, все еще не глядя на меня, – но я хочу еще немного побыть рядом с Джессом. Ему нужно общение с кем-то, кто не считает его сумасшедшим. И здесь недалеко от поезда, так что…

– Ты больше не работаешь на Джесса?

Он качает головой, отвечая:

– Я иногда помогаю ему, но он уже не может позволить себе держать меня на полной ставке. И у меня есть кое-что еще. Кое-что, над чем мы… над чем я работал раньше. – Кирнан берет с тумбочки перочинный нож, обнажает тонкое лезвие и начинает ковырять одну из половиц. – Эта дурацкая доска опять застряла, – говорит он. – От жары половицы постоянно раздуваются.