Дыхание тьмы - Анатолий Махавкин (2018)

— Ты ещё не дома? — получив отрицательный ответ, полковник задаёт вопрос, выбивающий меня из колеи, — Послушай, Леонид, ты же знаешь Анастасию Михальчук?

— Э-э…Ну, да.

— Начальник медблока, — уточняет Папа, — Мы именно про неё говорим.

— Знаю. Мы вместе учились, ну и…Дружили, в общем.

— Понятно, — Ты в курсе, что последние пять лет она работала в одной из обеспечивающих групп спецсектора? Из тех, что курирует лично Егоров?

Я принимаюсь лихорадочно шерстить воспоминания. Упоминала ли об этом Настя? Вроде бы, нет. Да собственно, она вообще не вспоминала о последних годах жизни. Настя работала в спецсекторе, у жаб?

— Понимаешь, какое дело, — продолжает Папа, — Поднял список кадровых перестановок за последнее время и некоторые моменты вызвали очень сильное недоумение. Что ты, кстати, про неё можешь сказать?

— Настя — хороший человек, открытый и добрый. Была, — внезапно я понимаю, что совершенно не знаю ту Анастасию Михальчук, которая изучала мои показатели и предлагала испытать новое средство, — Ну, собственно, вот и всё.

— Ладно, отдыхай.

Папа отключается, а я остаюсь в полном недоумении. Что это было? Зачем он звонил? Почему спрашивал именно про Настю? Позолота дня мало-помалу сползает с торжественных фасадов, солнечный отблеск прячется за мрачными тучами.

К дому я подъезжаю терзаемый непонятными подозрениями и опасениями. Может, кто-то узнал о несанкционированном использовании препарата? Тогда стоит объяснить, что я сам дал согласие и всё делалось в полном осознании происходящего.

Когда закрываю дверь и ставлю машину на сигнализацию, с неба начинают срываться крупные капли холодного дождя. Некоторое время неподвижно стою, подставляя лицо под ледяные уколы и ощущаю, как влага испаряется с горячей кожи. Потом чувствую чей-то назойливый взгляд и вижу неизменных бабок, обожающих чехвостить обитателей подъезда, проходящих мимо дежурной лавки. До сего дня, как мне кажется, один я не получил почётного звания: «наркоман». Ну что же, давно пора.

Убегающие от непогоды старухи специально задержались под начесом, чтобы поближе рассмотреть меня. Вежливо здороваюсь, получаю в ответ: «Доброго дня, Леонид» и прохожу мимо. Странное дело, в квакающих голосах сплетниц звучит нечто угрожающее. Или мне просто кажется?

Лифт, как обычно, торчит на самом последнем этаже, так что приходится подождать. Всё это время на площадке между первым и вторым этажами кто-то методично бьёт мячиком о бетон.

В конце концов это начинает раздражать, и я выглядываю за угол. Никого. И никаких звуков, кроме шума усиливающегося дождя.

Чушь какая-то! Возвращаюсь к лифту, двери которого открываются, выпуская наружу…Чёрного Альфу! На мгновение застываю, глядя в искрящиеся глаза, а потом бью кулаком в переносицу и…Проваливаюсь внутрь коробки подъёмника.

Нет никакого мутанта. Вообще никого нет.

— Нервы, это — просто нервы, — бормочу я и нажимаю на кнопку.

Лифт поднимается, а в шахте, за стеной, слышатся удары мяча о бетон. Чёрт возьми, если это — галлюцинации, то они на редкость реальны. Впрочем, что я знаю о видениях? Неужели голова доблестного Леонида Громова не выдержала неприятностей, происходящих с хозяином и отправила крышу проветриться?

Сейчас приду домой, немного поболтаю с Ватрушкой и завалюсь спать. Всё, как рукой снимет и когда проснусь, то буду, словно огурчик.

С первым пунктом намеченного выходит незадача. Вареник упорхнул к подруге, оставив пространное, милое и не совсем грамотное послание на кухонном столе. Здесь же дожидается меня кастрюля борща и сковородка жаркого. Внезапный приступ жуткого голода усаживает меня за стол и заставляет уминать сочное мясо. Прихожу в себя лишь полностью уничтожив содержимое всей сковороды. Ну, ни хрена себе! Должно быть, на нервах.