Следак - Николай Живцов (2021)

Я озадаченно обвел взглядом четыре кровати, тоже заваленные всяким барахлом, облезлые стены с выцветшей краской, старый покосившийся шкаф с надтреснутым зеркалом на дверце, стулья с обломанными спинками, наполовину залепленное газетами окно.

– Сюрреализм какой-то, – пробормотал я и шагнул к зеркалу. – Это сюр, сюр, сюр… – как заведенный повторял я, рассматривая свое отражение.

Запачканные от лежания на асфальте брюки клеш с вшитыми красными клиньями и подшитыми внизу штанин металлическими застежками-молниями, цветастая рубашка с ободранными локтями, ботинки на высокой платформе, походу самодельной. На голове длинные до плеч волосы с налипшей к ним пылью. И завершали композицию усы.

– Чапыра, с тобой все в порядке? – От неожиданно прозвучавшего окрика я вздрогнул.

Лебедева стояла у порога, держа в руках наполненный водой графин, и обеспокоенно наблюдала за мной.

– У тебя сейчас такое выражение лица было… – произнесла она задумчиво, устраивая графин на столе.

– Ты не знаешь, где ближайшая парикмахерская? – проигнорировав ее замечание, спросил я то, что меня сейчас занимало.

– В Доме быта, в двух кварталах отсюда. – Удивления в голосе девушки прибавилось. – А ты что, подстричься решил? – и, не дожидаясь ответа, добавила: – Давно пара. Молодец!

– А сколько стрижка стоит, не знаешь? – Задавая вопрос, я вновь принялся исследовать свои карманы. Вытащив бумажку, я озадаченно на нее уставился. Три рубля. Интересно, это много или мало?

– Мужская стрижка копеек двадцать, наверное, – неуверенно ответила Лебедева, но, заметив в моей руке купюру, резко сменила тональность: – Чапыра, тебе не стыдно?! Ты уже второй месяц не платишь комсомольские взносы. Говорил, денег нет! С тебя четыре копейки!

– Комсомольские взносы? – задумчиво переспросил я. – То есть я их платил все пять лет, что здесь учился?

– Платил. А в мае перестал платить! – изобличила она меня.

– Лебедева, а что вы делаете с собранными комсомольскими взносами? – вкрадчиво поинтересовался я.

– На нужды комсомола идут, – как о само собой разумеющемся ответила Лебедева.

– А я ведь комсомолец? – Я приблизился к девушке так, что теперь возвышался над ней.

– Комсомолец, – кивнула она, задрав голову.

– Лебедева, меня сегодня сбила машина. Так?

Девушка опять кивнула, а я продолжил:

– Я получил травму, а значит, мне требуется поправить здоровье. Так?

Очередной кивок.

– Лекарства денег стоят. Так?

– Так.

– А еще мне потребуется новая одежда вместо испорченной. Так?

Девушка осмотрела мой потрепанный вид, но кивать не спешила, и я понял, что дама не разделяет мои вкусы.

– Другой одежды у меня нет, – веско произнес я. Вкусы Альберта я тоже не разделял.

– Почему нет? Не голым же ты на лекции ходишь? – От своих слов девушка покраснела и вновь попыталась отодвинуться.

– Нету! – отрезал я и сделал шаг вперед, вновь нависнув над комсоргом. – А это значит…

– Что? – как-то неуверенно спросила пунцовая Лебедева.

– Мне, комсомольцу, нужна помощь, материальная помощь – вот что это значит! – подвел я итог. – Так, садись.

Я усадил девушку на один из стульев возле стола, сам уселся рядом. Вырвал из тетрадки с конспектами чистый листок, отыскал ручку и написал посередине слово «Заявление».

Лебедева следила за моими действиями, то и дело поправляя очки.

– На имя кого писать? – деловито уточнил я.

– Что писать? – моргнула она в ответ и вновь поправила очки.

– Заявление о предоставлении материальной помощи, – пояснил я, сетуя про себя на тупость комсорга. – Ладно, потом сама шапку напишешь, – пробормотал я и принялся составлять текст.

Все время, что я писал, Лебедева настороженно следила за движением ручки и пыталась расшифровать мой почерк.

– Ну вот и всё. – Поставив число и подпись, я протянул заявление комсоргу. – Ты уж пролоббируй там мои интересы. Договорились?