Жизнь на двоих - Анна Шнайдер (2021)

Арен вздохнул – в легких было тесно и почему-то горячо – и подошел к столу, на котором лежала стопка рисунков Софии. Она не могла оставить все так, значит, рисунки вытащили коллеги Дайда или он сам.

Император запустил в воздух огненный шар магического светильника, протянул руку и взял верхний рисунок.

Озеро Чол, куда они переносились с Софией… кажется, в среду. Защитник, такое ощущение, что с тех пор прошла целая вечность.

Следующий рисунок – Коралловое море. Нежные и радостные краски, ощущение безмятежности и полета… Сейчас Арену казалось, что той поездки вообще не было.

Император отложил листок бумаги в сторону – и задохнулся, замер, увидев на рисунке самого себя, улыбающегося, счастливого, в плавках и с капельками воды по всему телу. Все было выписано с педантичной точностью, в мельчайших подробностях, и Арен даже дотронулся до капелек воды ладонью – не намокнет ли?

Не намокла.

Он закрыл глаза, пытаясь справиться с собой. Отчаяние захлестывало, накрывало с головой, впору ставить эмпатический щит внутри собственной души – но это, к сожалению, невозможно.

Невозможным было и еще кое-что. Вместо пустоты, поселившейся в нем со дня смерти Агаты Арманиус, в груди теперь будто полыхал костер. Пламя обжигало до боли, до кровавых всполохов в глазах, до дрожи во всем теле, и сердце билось, стучало, бесновалось в грудной клетке, словно мечтало порвать ее и вырваться наружу.

И правильно. Зачем ему это сердце, если Софии больше нет?

Арен, глухо застонав, положил на место рисунок и отвернулся. Дурак! Почему не замечал этого раньше? Окунался в ее эмоции, пил их, как ключевую воду, не понимая, что они не только ее – и его тоже! Поэтому и не мог в последние дни отделить Софию от своей души, поэтому и чувствовал ее и себя единым целым. От искры может разгореться пламя, а София была гораздо больше, чем искра.

– Она не была, – прошептал Арен, хватаясь за виски, которые резко сдавило. – Она есть. Она не исчезла!

«Веришь в чудеса? Веришь, что Эн сможет воссоздать тело из энергетического контура? Ты не просто дурак – ты хуже».

Арен задыхался, метался из угла в угол, злясь на себя, брата, заговорщиков – на всех, кто был виновен в том, что его жизнь давно превратилась в ночной кошмар.

Через несколько минут у него появилось ощущение, что он сейчас спалит не то что эту комнату, а весь дворец, и Арен, шагнув в камин, перенесся в Императорский госпиталь, в палату Агаты.

Дочь по-прежнему лежала на больничной койке, только теперь ее заботливо укрыли одеялом, и она выглядела бы просто спящим ребенком, если бы не кокон абсолютного щита. Арен лег рядом с Агатой – кровать здесь была достаточно широкой, и он легко на ней поместился, – обнял дочь и поцеловал ее. И ее, и контур Софии.

«Папа?» – тихий и ласковый шепот.

– Отдыхай, моя радость, – ответил Арен хрипло и погладил Агату по волосам. Дотронулся до сияющего щита кончиками пальцев, и их тепло защекотало. – Я просто не хочу оставлять тебя одну.

«Я не одна».

– Я не хочу оставлять вас с Софи одних, – поправился Арен.

«Ты ее чувствуешь?»

– Да, моя радость.

«Мы ее спасем?»

– Конечно, Агата. Мы ее спасем.

Глава четвертая

Император проснулся от знакомого ненавистного ощущения пробудившейся Геенны. Посмотрел в окно – темно, только возле линии горизонта – тонкий ободок более светлого неба, как знак того, что рассвет все же приближается.

Арен сел на постели и глянул на экран браслета связи. Короткий отчет Арчибальда, конечно, уже поступил.

«Размер квадрата триста метров, пространственные координаты… Демонов пока нет».

Хоть демонов пока нет. Но вряд ли это надолго.