Князь - Александр Прозоров (2017)

– А чего не управиться? – засмеялся Андрей. – Тати ведь жирных и ленивых купцов ждали на ушкуе встретить. На которых шикни – и сами лапки поднимут. Мы же люди служилые, к сече привычные. Опять же, мы в броню заранее оделись, а эти… – Князь пнул одного из раненых в разодранной рубахе, – жары убоялись. Даже под кирасой никакого поддоспешника на тате не имелось. Ну, а доспешный супротив бездоспешного… Сам понимаешь, боярин.

– Это верно, – согласился воевода. – Можно и одному супротив троих легко устоять.

– Ну, так принимай. Я свое дело сделал, государю по совести послужил. А уж губная служба, воеводская – то твое дело, Афанасий Семенович. Надобно ведь бедолаг найти, что от душегубов этих пострадали, – пусть грабителей опознают. Допросы снять с пристрастием: где схроны у татей, где лагерь главный, кто им в деле гнусном помогал? Опять же, их ведь не полста, а всего три десятка было. Надобно теперь всех прочих выследить и истребить. Много тут еще дел, ох, много. А уж опосля главных зачинщиков промысла кровавого в Москву, в Разбойный приказ отослать надо с отчетом, для суда и наказания. Ты уж, как грамоту отписывать станешь, и меня, сделай милость, добрым словом по дружбе отметь, – подмигнул Зверев.

– А как же, – усики воеводы моментально показали «ясно», – за мной дело доброе не пропадет. – Афанасий Семенович повернулся к ратникам, грозно цыкнул: – Чё рты раззявили, как бабы базарные?! Забирайте татей, в поруб тащите! А этих… Этих покамест в холодную, людям покажу.

Боярин Бегебин не был бы воеводой, кабы не уразумел: кто доклад о разгроме шайки душегубов напишет, тому и слава за все дело успешное достанется. Грех такой случай упускать, коли уж князь мараться брезгует.

– А чалка та, за бортом, никак разбойничья, Андрей Васильевич? – не удержался от вопроса воевода.

– Ах, Афанасий Семенович, Афанасий Семенович, – укоризненно покачал головой князь Сакульский. – То уже не их чалка, а моя. Я ее на саблю взял. Служба – государю, Афанасий Семенович, а дуван – боярину.

Закон войны. Добыча – холопам, добро – боярам, победа – царю. Даже самый плохонький боярин побрезгует копаться в карманах мертвецов, снимать с них кольца и серьги, поэтому вся подобная мелочь достается холопам. Но вот то, что в карман не спрячешь: оружие, броня, табуны, пленники, корабли, – все это уже собственность дворянина. Города и веси, добытые победой обширные земли и слава собирателя – это уже прибыток правителя, его доля в военных трофеях. Каждому свое, и изменить этого порядка не вправе никто – иначе вмиг армии лишишься. Она испокон веков только на этом законе и держится.

– Я лишь узнать хотел, Андрей Васильевич, второй такой посудины у татей не имелось?

– Нет, боярин. Только одна чалка и две лодки.

– Стало быть, ходит еще где-то по озерам, – нахмурился воевода. – Ну, что сказать могу? Пригласил бы тебя победу славную отметить, да супружница твоя, знаю, тревожится. И ты успокоить ее, верно, хочешь. Я на всякий случай к постоялому двору трех холопов отправил. Пусть теперь возвращаются.

– За заботу спасибо, Афанасий Семенович, не забуду. – И Андрей кивнул холопам, чтобы возвращались на ушкуй.

– Ужели ни единой царапины никто в сече не получил? – вдруг поинтересовался воевода.

– Куяк мой испорчен начисто, – признал Зверев. – Вот отсель, от живота, и до плеча все пластины долой, и кожа насквозь распорота. Только байдана и спасла, что снизу была поддета.

– Жарко, стало быть, все же пришлось?

– Ничего, управились. Ну, здрав будь, Афанасий Семенович. Не поминай лихом.

– И тебе доброго здоровия, князь. Приезжай, завсегда гостем желанным будешь.

Служилые люди обнялись, и Андрей поднялся к себе на борт.