Цена жизни - Григорий Шаргородский (2019)

— Увы, ничего. Мне не удалось провести освидетельствование.

— И часто с вами такое? — с насквозь фальшивым беспокойством поинтересовался чужак.

— Это впервые.

— Что же, — вздохнул Матюхин, — придется работать по старинке. Я более не задерживаю вас. Потрудитесь дать в управе показания о неудачной попытке.

— Конечно, — все еще пребывая в шоке, ответил я и поплелся к паромобилю, рядом с которым меня дожидался Дмитрий Иванович.

— Игнат Дормидонтович, что с вами? Вам плохо?

Мне действительно было не очень хорошо, но исключительно в эмоциональном плане. Если честно, я испугался.

А что, если руны на моей коже как-то испортились? Что, если мне теперь не быть видоком?! Раньше меня иногда посещали мысли насчет того — не плюнуть ли на провинциальную жизнь и нервные стрессы от лицезрения всяких ужасов, — и только сейчас я понял, что не смогу без всего этого. В моей прошлой жизни не было никакого смысла. Сейчас он появился, и перспектива потерять все это попросту ужасала.

— Игнат Дормидонтович, — повторил Бренников и даже тряхнул меня за плечо.

— У меня не получилось провести ритуал. — Похоже, паника проскользнула в моем голосе.

— Давайте не будем делать скоропалительных выводов, — веско сказал следователь. — Вроде у вас и раньше были осечки.

— Но не такие! Иногда я просто не мог видеть лиц убийц либо не ощущал их эмоций, а сейчас все схлопнулось, толком не начавшись.

— И все же вам не стоит так нервничать.

Спокойный голос Бренникова подействовал на меня отрезвляюще.

Действительно, что это я распереживался как институтка, осознавшая, что после «этого» дела бывают дети.

— И то правда, Дмитрий Иванович. А поедемте-ка лучше завтракать. Вы уже нашли повариху?

— Кухарку-то нашел. Кто же знал, что приключится сплошное разорение на продуктах, — беззлобно фыркнул следователь и кивнул в сторону расплывшихся в улыбке казаков: — Вон эти жрут как слоны, что в Индии обретаются.

Прикормил, значит, и это хорошо. Вот сейчас и узнаем, насколько искусна новая стряпуха.

Тихая, даже какая-то прибитая женщина на вид лет сорока действительно прекрасно готовила, и завтрак выдался на славу, но тревожные мысли не хотели покидать мою голову.

Когда мы закончили с поеданием блинов, Лукерья так же тихо и незаметно собрала посуду и вышла за дверь. С улицы через окно долетал довольный гогот казаков. Те еще долго будут смаковать. По словам Дмитрия Ивановича, в их казарме уже начались споры из-за того, чья теперь очередь дежурить на базе особого отдела. И это опять же неплохо. Лишний козырь в рукаве не помешает.

— Есть новости от агентов? — спросил я.

— Особых нет, но всплыл человек от Берендея. Вроде встретиться хочет. Только моей физиономии на этой встрече шатун видеть не желает, — криво усмехнулся следователь.

— Не в его положении ставить условия, — хмыкнул я, — пусть привыкает к новым реалиям. Если это все, то я поеду в управу давать показания, а вы подготовьте встречу с Берендеем. Только это нужно сделать тайно. Что-то не нравится мне непонятная активность в городе. Не хочется верить, но, возможно, ноги у наших неприятностей растут из одного места — того самого, на котором сидит господин Матюхин.

— Думаете, он решится пойти на убийство простых горожан ради своих интриг?

— Не знаю, Дмитрий Иванович, но уж больно у него хитрая рожа была. Неспроста это. Кстати, что вы знаете о жертве?

— Пока ничего. В моих делах он не фигурировал и особо на рожон не лез. Какой-то купец средней руки, из тех, кто вывозит из города всякий мусор подешевле. Травки разные, древесину, а может, и на смолу денег хватало.

— Пыльца? — напрягся я.

— Не знаю, но проверить не помешает, я займусь этим.

— Вы узнали насчет того странного поляка? — вспомнил я о своем недавнем поручении.