Снова дембель - Олег Ленкоранский (2021)

Владелец золотой фиксы задумался, высчитывая в уме сроки до начала продажи билетов.

– Рано еще. Но если заранее брать будешь, скину мал-мало.

Я выдержал паузу, достойную артиста ТЮЗа с трехлетним стажем работы, и приступил к процессу охмурения.

– Если двадцать билетов сразу возьму, почем отдашь?

Фиксатый озадачился. Подумал, наверное, что на дембель целая группа поедет. Прикинул и решил, что можно уступить.

– Почему нельзя? Можно. Шестьдесят пять рубль устроит? Все Москва лететь?

– Тебя как звать, уважаемый? Саяд? Так вот, гардаш[2] Саяд, я тебе один умный вещь скажу, а ты подумай немного, потом ответ скажешь. Сможешь сто билетов на середину января сделать? Понятно, что не сейчас, а когда продажу откроют.

Точно не помню, но вроде бы за сорок пять суток сейчас продают авиабилеты.

– Ты не ошибся. Сто билетов. Не важно куда, хоть Владивосток, хоть Хабаровск. Куда проще – туда и бери. Лишь бы подороже. С каждого билета тебе десять рублей. Тысяча чистыми тебе. Подумай, если что – найдешь меня в воинском зале.

Минут через тридцать спекулянт созрел и появился в дверях, намекая, что нужно поговорить.

Общаться на сухую я отказался, предложил перебраться в шашлычную, которая напротив вокзала.

Дар ясновидения мне четко сообщил, что платить в этот раз я точно не буду, поэтому заказал от души. И люля и соус – здесь мясо с картошкой так называют, и айран в кувшине, и лаваш свежий с зеленью и брынзой.

Саяд даже растерялся от моего напора.

– Угощайся, – предложил я будущему спонсору банкета, еще не подозревающему о своей щедрости.

Навернув от души, а на отсутствие аппетита жаловаться не приходилось, я перешел к делу.

– Представь, йолдаш Саяд, что вечером тридцать первого декабря по телевизору объявляют об обмене денег. Что ты будешь делать?

Йолдаш, он же гардаш – в переводе это или товарищ или брат, или что-то похожее, я не помню, но не ругательство точно. Я их наизусть знаю.

Йолдаш Саяд чуть не подавился от такого вопроса и завис на целую минуту, лихорадочно соображая, что он только что услышал.

– Разве такой можно быть? – выдавил он, наконец, нечто вразумительное.

– Разве может быть что-то другое? Ты вокруг посмотри, сколько денег у людей, а купить нечего. И больше всего денег у цеховиков и кооперативщиков. Их и будут стричь в первую очередь. Именно поэтому менять будут с хитростью… Впрочем, пойдем на воздух, подышим. Расплатись пока. Там продолжим.

В принципе я не особо приврал, лишь слегка передвинул сроки. Но ситуацию описал почти честно. Денежная масса на руках у населения к 1989 году превысила весь годовой запас советской торговли в несколько раз.

Особенно сильно эта диспропорция проявилась в южных республиках СССР, здесь в теневом обороте уже свободно ходят суммы, измеряемые миллионами и сотнями миллионов. Могу поспорить, что этот фарцовщик билетный имеет заначку тысяч пятьдесят или семьдесят – и все крупными купюрами. Павлов ведь не дурак был, правильно мыслил, только получилось все как обычно.

– Саяд, ты человек хороший, сразу видно… – Конечно, хороший, ведь он только что четвертак отдал за мой обед. – И умный, раз на «Волге» ездишь.

Не спрашивайте, какая связь между умом и наличием «Газ-24» семьдесят пятого года выпуска, – здесь это само собой разумеется.

– И как умный человек, ты, конечно, догадался, что менять будут только крупные купюры. Причем только небольшую сумму и в течение трех дней. Пятьдесят и сто рублей, ведь мелочь никого не интересует. Никто же не хранит деньги в десятках. Правильно?

– Канечна. Это целый мешок будет… Й,@#&!!! – последнее выражение означает высшую степень словесной экспрессивности. Перевод опустим, вдруг дети читают.