Холодная рука в моей руке (сборник) - Роберт Эйкман (1975)

Бал назначен на послезавтра. За завтраком, пока мы пили кофе и ели панини (как и всегда, сухие и щедро посыпанные сахарной пудрой), мама расспрашивала графиню, успеет ли та завершить все приготовления к балу. В ответ графиня лишь улыбалась – разумеется, чрезвычайно любезной улыбкой. Судя по всему, в Италии все делается быстрее, чем у нас (разумеется, если кому-то это действительно необходимо), потому что в каждом доме здесь множество слуг. Трудно поверить, что графиня очень богата, однако слуг она держит намного больше, чем мы; к тому же они ведут себя скорее как рабы, чем как слуги, не в пример нашим дербиширским бездельникам. Наверное, дело в том, что все они обожают графиню. И я их вполне понимаю. Так или иначе приготовления к балу весь день шли полным ходом, слуги развешивали гирлянды, из кухни доносились соблазнительные запахи. Даже из банного павильона, стоящего в дальнем конце сада (говорят, его построили еще во времена Византийской империи), вымели всех пауков; теперь там обитают повара, стряпающие неведомо что. Впечатляющее преображение, ничего не скажешь. Интересно, когда мама впервые узнала о предстоящем бале? Наверное, еще вчера вечером, до того как лечь спать?

Казалось бы, я должна досадовать по поводу отсутствия нового платья. Пожелай я иметь платье во что бы то ни стало, множеству портних пришлось бы, не покладая рук, трудиться днем и ночью, в точности как в волшебных сказках. Это, конечно, было бы неплохо (кто спорит), но я отнюдь не уверена, что получила бы новое платье, окажись у нас в запасе целая неделя. Папа и мама наверняка сошлись бы во мнении, что платьев у меня и так достаточно и шить новое совершенно ни к чему, даже если званый вечер почтят своим присутствием Папа Римский и его кардиналы. И все же, как ни странно, я не особенно расстроена. Мама Каролины утверждает, что мне не хватает «страстной любви к нарядам»; полагаю, она совершенно права. К тому же мой опыт доказывает – новые платья зачастую приносят одни разочарования. Постоянно напоминаю себе об этом.

Сегодня произошло еще одно важное событие: я впервые совершила прогулку по городу в сопровождении горничной графини, Эмилии. Папа был не слишком доволен, но я обещала себе, что сумею настоять на своем, и выполнила обещание. Мама отдыхала в своей комнате, а графиня, любезно улыбнувшись, послала за Эмилией.

Должна признать, прогулка оказалась не слишком удачной. Я захватила с собой экземпляр «Путеводителя по Равенне и ее древностям», оставленный мистером Граббом; папа не стал возражать, как видно сочтя это наименьшим из всех возможных зол. Прежде всего я попыталась отыскать на карте места, которые намеревалась посетить. Мне казалось, начинать надо именно с этого. Потом уж посмотрим, как все сложится, так я рассуждала. Надо сказать, попадая в непростую ситуацию, я нередко проявляю решительность и силу характера. Так вот, первая трудность состояла в том, что путь до города оказался ужасно длинным. Для меня это сущий пустяк, но для Эмилии, как выяснилось, нет; хотя дождя, на наше счастье, не было, она вскоре дала понять, что не привыкла так много ходить пешком. Это, разумеется, было чистой воды жеманство – или, точнее, притворство; ведь всем известно, что служанки происходят из крестьянских семей; у себя в деревне она наверняка ходила пешком целыми днями, да и вообще привыкла к самому тяжелому труду. Я сочла за благо не обращать внимания на нытье противной девчонки; это было тем проще, что я не понимала ни слова из того, что она говорит. Я упорно тащила ее за собой, и вскоре она, отбросив жеманство, смирилась со своей участью. По пути нам постоянно встречались грубые ломовые извозчики и оравы отвратительных детей; правда, разглядев, кто мы такие, они прекращали нам досаждать; в любом случае здешние дороги не идут ни в какое сравнение с дорогами Дербишира, где дети имеют обыкновение швырять в проезжающие экипажи камнями.