– Гнусавый Трыш так и не всплыл, – заявил бандит и, хохотнув, добавил: – Правда, мы ему блок ракушняка на шею привязали. До сих пор где-то внизу болтается, небось сгнил уже. Так ты понял меня, Вастер? Кончай маячить там, где тебя быть не должно. Искупаешься, как Трыш, и хрен я тебя вытащу.

Разговор наконец затих. Это давало надежду, что скоро площадь опустеет. Конечно, интересно было узнать, что дело о скелете в фонтане раскрыто, но мерзнуть ради таких открытий не хочется.

То, что в осажденном городе происходят нехорошие дела, связанные с агрессивным перераспределением денежных потоков и сменой векторов лояльности некоторых категорий населения, тоже не настолько важная информация, чтобы в ледяной воде болтаться. Я сюда не уши погреть заявился, мне кое-что другое требуется.

Уши, кстати, замерзли. Как и все остальное.

Шепотом сообщил Сафи и мальчику:

– Потерпите еще немного. По-моему, они расходятся.

Даже у меня зуб на зуб не попадал при Выносливости, оставшейся приличной, несмотря на угнетение параметров из-за амулета. У этих детей, обделенных не только хорошими специями, но и обычной едой, наполнения атрибутов не могут быть высокими. Да и количество их несопоставимо. Чудо, что не погрузились в апатию, когда холод мозг вымораживает и человек перестает реагировать на внешние раздражители. Не пришлось вытаскивать их поодиночке, помогал только девочке. Та хоть и пыталась плыть, но опыта у нее в этом маловато, да и глубина в нижней точке серьезная для неопытных ныряльщиков.

А вот выбраться из чаши фонтана ни она, ни мальчик уже не смогли. Чересчур высоко, а сил уже не осталось. Даже я вскарабкался с трудом, напрягаясь до кровавых кругов перед глазами. И ночное зрение стало барахлить. С навыками такое иногда случается при ранениях и прочих неблагоприятных факторах.

Вытащив детей, свалился на мостовую, как мешок, набитый известной податливой массой. Хотелось превратиться в камни брусчатки, чтобы лежать, как они, неподвижно, годами и десятилетиями. Нет желания даже дышать, не говоря уже о более серьезных телодвижениях.

Но упорства мне не занимать. В примороженном мозгу с трудом зародилась мысль, что это не та цель, к которой следует стремиться. Я в этот город заявился не ради того, чтобы грязным булыжником становиться.

Неимоверным усилием воли заставил себя подняться и начал приседать все быстрее и быстрее, разгоняя кровь, возвращая подвижность в закаменевшие колени.

Заставить детей проделать то же самое оказалось куда труднее. Однако мой педагогический талант оказался на высоте. Пусть и с применением карательных методов, но я оживил парочку быстро.

Сафи, начав наконец взирать на мир осмысленно, перепуганно вытаращилась на что-то за моей спиной.

Я тут же рванул в сторону, одновременно разворачиваясь и проклиная себя за ротозейство. То, что вначале площадь показалась пустой, еще ничего не означает. Оказывается, это место популярно и по ночам, кто угодно может подтянуться в любой момент.

За спиной, шагах в семи, опираясь на алебарду, стоял высокий немолодой мужчина. Это был стражник Вастер, командир патруля, которому недавно лидер бандитов выговаривал за то, что тот явился, хотя его здесь быть не должно. Что весьма наглядно демонстрировало серьезнейшие нелады в осажденном городе.

Мрачно глядя на меня, Вастер без эмоций, будто мысля вслух, заговорил: