Сестра ночи - Мара Вульф (2021)

– Как она? – спросила я и протиснулась внутрь, пока камеристка меня не прогнала.

Девушка нервно разгладила юбку.

– Плачет, но такое происходит почти каждый вечер.

– Я могу попробовать поднять ей настроение, – предложила я.

– Было бы замечательно. Она прячет свою печаль и дает ей волю только в своих покоях. Никому не дозволено видеть ее такой, но вы… вы ей очень нравитесь.

– Она мне тоже нравится. Принесешь нам чего-нибудь сладкого с кухни и немного вина?

Изольда усердно закивала и унеслась прочь. А я сделала глубокий вдох и вошла в спальню Гвиневры.

Она сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. На щеках блестели дорожки от слез.

– Случаются дни, когда это сложнее выносить, чем обычно. Хотела бы я быть сильнее, – негромко сказала она.

– Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Я бы ни дня не вытерпела с этими мужчинами. Они тщеславны и самодовольны.

Она улыбнулась:

– Порой ты говоришь такие вещи, что я задаюсь вопросом, откуда ты и кто тебя ко мне послал.

– Богини, полагаю. Арианрод переплела наши судьбы. – Это странно, учитывая, как мы с богиней расстались в последний раз. Надо было просто отдать ей Аарванда.

Гвиневра отложила щетку в сторону.

– Я больше не верю в древних богинь. Они чересчур много раз бросали меня в беде. – Она вытащила из-под ночной рубашки цепочку. На ней висел крест. – Ты в Броселианде слышала про бога христиан? – Я медленно кивнула, а она пожевала нижнюю губу. – Надеюсь, он милосерднее, чем эти жестокие старые женщины. Я больше ни о чем не могу их просить. Они так часто позволяли, чтобы со мной происходили страшные вещи.

Итак, круг замкнулся. В своем стремлении задать человеческим судьбам определенное направление богини перегнули палку и ожидали слишком большой жертвы. Вместо того чтобы просто это принять, Гвиневра обратилась к другой вере. К вере, которая в недалеком будущем приведет к тому, что богини окажутся забыты. Это было бы почти забавно, если бы не было так грустно и если бы в грядущих столетиях христианство не потребовало стольких жертв.

– Если тебя это утешает, то молись тому богу, который тебя защищает, – ответила я. – И попроси его низвергнуть на Моргану гром и молнии. – Я села на ее кровать. – Не понимаю мужчин. Как они могут не видеть, что она всеми ими манипулирует?

– С большинством из них она выросла. Они одна семья, – попыталась объяснить мне Гвиневра.

С Аарвандом она не росла. С ним ее связывало кое-что другое.

– Это не оправдание.

Изольда вернулась с подносом, доверху нагруженным разными вкусностями, и опустила его на кровать.

Гвиневра поблагодарила ее.

– Можешь идти спать, – произнесла она потом. – Дальше я сама справлюсь.

Девушка немного критично покосилась на меня, а затем вновь на свою королеву, однако все-таки ушла, коротко поклонившись.

– Она милая, – сказала я.

Гвиневра налила нам вина.

– Я привезла ее с собой из дома. Иногда мне кажется, что она единственный человек, которому я могу верить при этом дворе.

– А что насчет Ланселота?

Она протянула мне кубок, и я стащила одно пирожное с подноса.

– Я знаю, что он меня любит, но если ему придется выбирать между мной и Артуром, то он выберет Артура. – По ее щеке пробежала слезинка, которую она резким движением смахнула. – Впрочем, об этом я всегда знала. Артур хороший король, вот только у меня не получилось в него влюбиться, хотя, видит бог, я пыталась. И дело не в том, что он наполовину демон. Поверь мне.

– У тебя не получилось в него влюбиться, потому что твое сердце давно принадлежит Ланселоту.

Гвиневра вздохнула: