Портрет - Александра Плен (2019)

Подвал представлял собой просторную квадратную комнату, сухую, хорошо освещенную. Климат-контроль поддерживал постоянную комфортную температуру. Неудивительно, ведь здесь хранились самые дорогие и редкие картины. Вдоль стен стояли стеллажи с аккуратными надписями. Мужчина в джинсах подошел к одному из них и вытащил прямоугольный кейс. Потом открыл футляр и поставил полотно на треногу.

— Если я хорошо тебя знаю, Джордж, то эта должна тебе понравиться, — произнес он и замолчал, давая первому рассмотреть изображение.

Пижон, до этого момента хранивший молчание, восторженно присвистнул. На красивом породистом лице отразилось восхищение.

— Это невероятно, — через некоторое время произнес он. — Сколько ты за нее хочешь?

— Двести тысяч.

Владелец подпольной галереи, Алан Мерфи, знавший Джорджа Олдриджа еще по колледжу, был горд за себя, ему удалось удивить этого высокомерного ублюдка. Так студенты называли Джорджа между собой. Тот знал прозвище, но ему, как всегда, было плевать на то, что о нем говорили.

— Шестнадцатый век, школа Микеланджело, прекрасное состояние, — перечислял Алан достоинства полотна.

— Почему так дешево? — Джордж был озадачен.

Шестнадцатый век? Она должна стоить минимум втрое дороже.

— Увы. Картина только для частной коллекции, — Алан внимательно смотрел на товарища, — в последний раз ее видели в пражской картинной галерее в тысяча девятьсот сорок первом году. Потом она исчезла, след ее потерялся. Понимаешь?

Блондин небрежно пожал плечами. Все знают, что во время войны столько картин пропало, что черный рынок коллекционеров будет обеспечен полотнами еще на сотню лет вперед. От другой картины его бы отвратило это обстоятельство, но не от этой.

— Кто автор? — Джордж до сих пор не мог оторвать взгляда от полотна.

— Какой-то неизвестный художник, — произнес Алан, — подпись неразборчива, поэтому и цена низкая. Вообще с ней странная история. Первое упоминание о картине я нашел в каталоге Каподимонте за тысяча восемьсот пятидесятый год. Она лежала в запасниках. То ли не знали, в какой зал повесить, то ли собирались реставрировать. Но ты только представь! Три столетия она где-то путешествовала и дошла в Каподимонте в таком прекрасном состоянии.

— Но она не соответствует классическому ренессансу, — удивился Джордж, — скорее классицизму. Дата точная?

— Краску брали на спектральный анализ. Начало шестнадцатого века, а вот холст гораздо древнее, — ответил Алан, — более тщательные исследования не проводились. Собирались, но началась война.

— Ла-у-ра, — блондин склонился над картиной и по слогам прочитал надпись, потом отошел на пару шагов назад и словно зачарованный уставился на полотно, — ты прекрасна, Лаура. Ты знаешь это?

Полотно было средних размеров, высотой около тридцати дюймов, шириной пятнадцать. Почти всю площадь занимала чернота. В центре белым пятном была нарисована босоногая девушка с непокрытой головой, в длинной ночной рубашке, со свечей в руке. Скорее всего, она находилась в коридоре или узком проеме, так как ее левая рука опиралась на едва различимую каменную стену. За спиной девушки клубились странные тени, размытые и зловещие. Тьма словно окутывала ее, пытаясь увлечь или поглотить. И только маленький круг света, отбрасываемого огоньком свечи, освещал дорогу. Девушка собиралась идти вперед, в темноту, но медлила. Это было понятно по согнутой в колене правой ноге. Рубашка немного натянулась на бедре, очерчивая контур совершенной фигуры красавицы. Лицо ее было прекрасно. Тот, кто хоть раз увидел бы его не смог бы забыть никогда. Оно сияло юностью и очарованием. Все в нем — губы, глаза, скулы, лоб — вместе создавали непередаваемую гармонию идеальной красоты. У Джорджа защемило сердце от странной тоски. Увы. Такое совершенство может быть только нарисованное.