Анна Каренина - Лев Толстой (1976)

— Ах, это миссионер этот?

— Да, он рассказывал про индейскую жизнь очень интересно.

Разговор, перебитый приездом, опять замотался, как огонь задуваемой лампы.

— Сэр Джон! Да, сэр Джон. Я его видела. Он хорошо говорит. Власьева совсем влюблена в него.

— А правда, что Власьева меньшая выходит за Топова?

— Да, говорят, что это совсем решено.

— Я удивляюсь родителям. Говорят, это брак по страсти.

— По страсти? Какие у вас антидилювиальные мысли! Кто нынче говорит про страсти? — сказала жена посланника.

— Что делать? Эта глупая старая мода все еще не выводится, — сказал Вронский.

— Тем хуже для тех, кто держится этой моды. Я знаю счастливые браки только по рассудку.

— Да, но зато как часто счастье браков по рассудку разлетается, как пыль, именно оттого, что появляется та самая страсть, которую не признавали, — сказал Вронский.

— Но браками по рассудку мы называем те, когда уже оба перебесились. Это как скарлатина, чрез это надо пройти.

— Тогда надо выучиться искусственно прививать любовь, как оспу.

— Я была в молодости влюблена в дьячка, — сказала княгиня Мягкая. — Не знаю, помогло ли мне это.

— Нет, я думаю, без шуток, что для того, чтоб узнать любовь, надо ошибиться и потом поправиться, — сказала княгиня Бетси.

— Даже после брака? — шутливо сказала жена посланника.

— Никогда не поздно раскаяться, — сказал дипломат английскую пословицу.

— Вот именно, — подхватила Бетси, — надо ошибиться и поправиться. Как вы об этом думаете? — обратилась она к Анне, которая с чуть заметною твердою улыбкой на губах молча слушала этот разговор.

— Я думаю, — сказала Анна, играя снятою перчаткой, — я думаю… если сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов любви.

Вронский смотрел на Анну и с замиранием сердца ждал, что она скажет. Он вздохнул как бы после опасности, когда она выговорила эти слова.

Анна вдруг обратилась к нему:

— А я получила письмо из Москвы. Мне пишут, что Кити Щербацкая совсем больна.

— Неужели? — нахмурившись, сказал Вронский.

Анна строго посмотрела на него.

— Вас не интересует это?

— Напротив, очень. Что именно вам пишут, если можно узнать? — спросил он.

Анна встала и подошла к Бетси.

— Дайте мне чашку чая, — сказала она, останавливаясь за ее стулом.

Пока княгиня Бетси наливала ей чай, Вронский подошел к Анне.

— Что же вам пишут? — повторил он.

— Я часто думаю, что мужчины не понимают того, что благородно и неблагородно, а всегда говорят об этом, — сказала Анна, не отвечая ему. — Я давно хотела сказать вам, — прибавила она и, перейдя несколько шагов, села у углового стола с альбомами.

— Я не совсем понимаю значение ваших слов, — сказал он, подавая ей чашку.

Она взглянула на диван подле себя, и он тотчас же сел.

— Да, я хотела сказать вам, — сказала она, не глядя на него. — Вы дурно поступили, дурно, очень дурно.

— Разве я не знаю, что я дурно поступил? Но кто причиной, что я поступил так?

— Зачем вы говорите мне это? — сказала она, строго взглядывая на него.

— Вы знаете зачем, — отвечал он смело и радостно, встречая ее взгляд и не спуская глаз.

Не он, а она смутилась.

— Это доказывает только то, что у вас нет сердца, — сказала она. Но взгляд ее говорил, что она знает, что у него есть сердце, и от этого-то боится его.

— То, о чем вы сейчас говорили, была ошибка, а не любовь.