Жить жизнь - Анна Богинская (2018)

— Да я и сама виновата. Знаешь, ничего о себе не рассказывала. Он же думает, что я такая белая и пушистая. И как он говорит, добрая и незлопамятная. Он просто не знает, что лучше не трогать мое чувство справедливости. А если серьезно, то понятно, что это комплексы, которые не дают ему жить. Артем прав. Мне его жаль даже.

— Ань, а как понять, что у него на уме? Вдруг Артем прав в самых страшных своих предположениях? — с тревогой спросила подруга.

— А никак не поймешь сразу! Все, что я могу сделать, пока он в Днепропетровске, — это проверить глубину его цинизма. Должно же быть в нем еще что-то человеческое. Посмотрим, — с грустью в голосе сказала Анна. — Я о многом думала, когда ехала к тебе на встречу. Ну, вот представим, что у него вообще нет чувств. Тогда зачем все это? Я взрослый человек. Пришел и сказал, что чувств нет. Да я и сама много раз ему говорила, что меня доводить не стоит, прямо скажи — и все. Или, например, месть за Арама. Ну, уже вроде как все, отомстил. После Одессы можно было развернуться и уйти. Или вот даже сегодня. Я несколько раз спросила его: «Ты хочешь расстаться?» Он ответил: «Нет».

— А может, тянет из-за проекта с Люсей? — осторожно предположила Гала.

— Может. Хотя выгода от Люси тоже под вопросом. Нелогично как-то. Наоборот, тогда должен быть паинькой. Да и встреча с ней предполагалась завтра. А он уехал, — рассуждала Анна.

— Ань, ну ты же умеешь правду определять. Вспомни Стаса, который всегда говорил, что детектор лжи можно обмануть, а тебя — нет, — улыбаясь, вспомнила подруга.

— Что такое правда, Гала, и как ее определить? Определение правды — это на самом деле логическая цепочка. Чтобы понять, лжет человек или нет, нужно сначала понаблюдать за ним, когда он искренен. Поэтому тест на полиграфе всегда начинают с простых вопросов: «Вас зовут Гала?», «Вы живете в Киеве?» и так далее — чтобы найти эту точку отсчета. А если моя точка отсчета — ложь, то я буду воспринимать ложь как правду. Хотя у меня, в отличие от полиграфа, есть еще интуиция. Мне кажется, я чувствую, когда он честным бывает. Но пока в систему точного определения, как со Стасом, это не перешло.

— А ты ему вчера поверила, когда он в любви признался? — в тоне Галы звучала грусть.

— Нет, я не поверила ему вчера. Когда он признался, моя интуиция сказала: «Не верю». И своим поведением он это подтвердил. Он сказал это — и никак не показал телом, прикосновением или объятием. Причем все его жесты демонстрировали, что ему безразлична моя реакция. Странно для человека, который любит. Ты не считаешь?

— Неужели такой игрок?

— Ты знаешь, я не сдержалась и тоже его об этом спросила! — Анна вспомнила этот момент и то, как Матвей то ли не расслышал, то ли промолчал.

— Зачем тебе все это?

— Ты же знаешь: я не из тех, кто прячется. Мне же для чего-то его Жизнь дала. Чтобы стать сильнее, или мудрее, или, может, умнее.

— Может, в этом и есть твоя проблема, что ты во время бури всегда поворачиваешься к ней лицом?

— Может, проблема, а может — благословение. Время покажет. Гала, я до сих пор не могу поверить, — грустно призналась Анна. — С другой стороны, хорошо, что он уехал: у меня есть время разобраться во всем и понять, для чего он это делает.

Анна шла домой. Шла не торопясь. Она хотела проникнуться этим вечером, теплым августовским ветром, огнями комплекса, голосами людей вокруг. Интуиция подсказывала, что самый сложный период уже позади. Период иллюзий и наивности, период непонимания его действий и ее открытости. Эта реальность не пугала, напротив — понятная реальность нравилась ей намного больше, чем туман. Она много узнала сегодня, хоть и не все поняла до конца.