Не Агата Кристи - Андрей Мансуров (2020)

– Да то, что это – полная чушь! Не стал бы Хейдигер убивать себя. Во-всяком случае – так! Потому что он – левша! А лазер выпал – из правой!

И вот ещё что. Оно представляется мне даже более существенным, чем ошибочка с рукой. На лице у доктора Валкеса застыло выражение… ну, блаженства, что ли. И там совсем не видно было, что ему больно, или он предчувствует свою смерть! А такое может быть, только если он… Находился под кайфом. Ну, или очень крепко спал! То есть – я так предполагаю! – что кто-то дал ему лошадиную дозу снотворного! – Огюстен замолчал.

Назаров помолчал, глядя в широко раскрытые глаза бурильщика. Спросил:

– Так вы полагаете, что это – убийство?

– Конечно! А что же ещё, сэр?! Какая-то сволочь очень расчетливо решила воспользоваться сложившейся у нас ситуацией. Напряжённостью между людьми. Ведь этот идиот Томер нагло и неприкрыто подначивал доктора Хейдигера, и подмигивал при всех этому… Валкесу. Ну вот кто-то и подстроил всё так, чтоб выглядело, как будто Хейдигер приревновал своего партнёра, убил его в запале чувств, и его будущего любовничка заодно! Ну а потом, якобы устыдившись, и раскаявшись, покончил и с собой!

– Интересная теория. – поняв, что Пьер продолжать не собирается, Назаров решил внести ясность, – И некоторые факты, вроде, действительно свидетельствуют в пользу вашей теории. Я знаю, что доктор Хейдигер был левшой. И предсмертную «улыбку» доктора Валкеса так возможно объяснить. Но вот какая проблема.

Всегда для столь серьёзных нарушений Закона нужен какой-нибудь очень убедительный мотив. Повод. Ведь никто просто так убийства не совершает! И что же, и у кого, по вашему мнению, могло иметься этакого для совершения столь тяжкого преступления?

– Ну… Тут я могу только предполагать, командир. Поскольку я – сравнительно новый человек в этой команде, и под руководством Полонски только первую смену-вахту. То есть – полгода. Почти никого достаточно хорошо не знаю, хоть мы все и жили в одном бараке. Про учёных же вообще сказать ничего не могу, кроме того, что в последнее время сильно раздражали. Своими «семейными» разборками, и идиотской ревностью!

– И всё же. Что вы предполагаете?

– Предполагать могу только одно, сэр. Что кто-то надумал избавиться от лишних и уже ненужных людей. Чтоб освободить побольше запасов кислорода и пищи.

– Постойте-ка… Что вы имеете в виду, употребив слова «уже ненужных»?

– А то и имею. Покуда были нужны профессиональные навыки трюмного старшины, то есть – для открывания всех шлюзов шара, и ремонта их механизмов – он жил. А как только он сделал всё, чтоб и любой мог пользоваться механикой шлюзов чужака – его и не стало. Покуда доктора не обеззаразили пространство сферы – их не трогали. И пока проверяли «съедобность» местных пищевых ресурсов – их тоже оставляли в живых. Но стоило им найти подходящие продукты – всё! Аста ла виста, бэйби! Что же до идиота Томера… Он любил подкалывать не только учёных. А и всех. Вряд ли кто сильно расстроится, что его не стало. Что же до его «помощи» в обустройстве – давайте не будем. Нулевая.

– Погодите-ка, Пьер. – Олег снова перевёл дух, – Значит, вы считаете, что таинственный некто планирует по мере нашего обустройства здесь избавиться и от всех, кто, по его мнению, для обеспечения стабильной и благополучной жизни здесь – уже не нужен?

– Да, командир, сэр. Именно так. Следующие на очереди – вероятно, вы. Со штурманом и капралом. Поскольку главное – сигнал СОС! – вы на базу уже отправили. И совершенно естественным образом из этой теории вытекает, что как только вы закончите дорожку, топливный элемент, и кое-какие ещё чисто технические мелочи, отделаются и от вас.

А что ещё интересней – от бурильщиков могут отделаться ещё раньше. В принципе – хоть сейчас. Поскольку они здесь, на борту чужака – балласт. Никчёмный и только потребляющий драгоценные ресурсы. В ожидании миссии спасателей.

Некоторое время в каюте царило молчание. Затем тишину нарушил штурман: