Искушение - Трейси Вульф (2020)

– Он часто творил такое, когда мы с ним были детьми. Ему нужно поговорить с человеком напрямую, но он может убедить любого сделать что угодно, и для этого достаточно всего одного – его голоса.

– Творил что? – спрашиваю я, чувствуя, как страх запускает в меня свои когти. – Что творил Хадсон?

Джексон наконец отрывает взгляд от видео на мониторе.

– Он использовал свой дар убеждения, чтобы склонять людей делать то, чего ему хочется.

Глава 26. Владеешь, значит, имеешь

Слова Джексона повисают между нами и висят несколько секунд, их ужас становится осязаемым, и мое тело напрягается, мороз бежит по спине.

– Что это значит? – шепчу я наконец. – Хадсон здесь? Я привела его с собой? Он что, склоняет меня творить все эти вещи?

– Да, он определенно здесь, – соглашается дядя Финн. – И вопрос заключается только в том, что нам теперь делать.

– Но где же он? – спрашиваю я. – Почему мы не увидели его?

Я перевожу взгляд с унылого лица моего дяди на разъяренное лицо Джексона, затем вижу сочувствие, написанное на лице Амки, и огорчение, которое Мэйси пытается скрыть, но тщетно, и мне становится все тяжелее и тяжелее.

Потому что на меня всей своей тяжестью обрушивается правда.

– Нет, – говорю я, качая головой, мучимая одновременно паникой, отвращением и ужасом. – Нет, нет, нет. Не может быть.

– Грейс, все в порядке. – Джексон делает шаг вперед и кладет ладонь на мое предплечье.

– Ничего не в порядке! – Я почти что кричу на него. – Все ровно наоборот.

– Дыши, – говорит мой дядя. – Мы можем кое-что предпринять, чтобы попытаться это исправить.

– Чтобы попытаться это исправить? – переспрашиваю я со смехом, в котором слышу истеричные нотки. – Да ведь внутри меня живет чудовище. Внутри.

– Есть варианты, – нарочито спокойным тоном говорит Амка. – Есть несколько вариантов, которые мы можем испробовать прежде, чем начинать паниковать…

– Не хочу показаться грубой, Амка, но думаю, ты хочешь сказать: прежде чем ты начнешь паниковать. Потому что лично я уже паникую.

Паника душит меня, и, кажется, на сей раз мне уже не удастся избежать панической атаки. На этот раз меня не спас бы даже целый самосвал транквилизаторов. Потому что у меня уже сейчас вовсю кружится голова и бешено колотится сердце.

– Грейс, все в порядке. – Мэйси тянет ко мне руку, но я отступаю на шаг и вскидываю ладонь жестом, как бы говорящим: дайте мне секунду.

К счастью, все так и делают. Собственно говоря, они дают мне больше секунды. И, в конце концов, включаются мои защитные механизмы, которые теперь уже так хорошо мне знакомы.

Я далеко не в порядке, более того, сейчас я даже не могу себе представить, каково это – быть в порядке, – но я давлю в себе панику, запихиваю ее глубоко-глубоко и изо всех сил стараюсь сохранить ясность ума.

Мне надо подумать.

Мне надо придумать, что делать.

То есть не мне, а нам надо придумать, что делать, потому что, уставившись на четырех встревоженных людей, глядящих на меня, я понимаю: хотя мне кажется, что я одинока – еще более одинока, чем в день гибели моих родителей, – на самом деле это не так.

Джексон, Мэйси, дядя Финн и даже Амка не позволят мне сделать это в одиночку, даже если бы я этого хотела. А я совсем, совсем этого не хочу. Я бы даже не смогла придумать, с чего начать.

– Итак, – выдавливаю я из себя после нескольких попыток прочистить горло. – Мне надо попросить вас об одолжении.

– Все, что угодно, – отвечает мне Джексон и берет меня за руку. И, только когда его ладонь касается моей, я понимаю, как я от всего этого замерзла. И ладонь Джексона кажется мне обжигающе горячей.

– Вы можете это сказать? – спрашиваю я.

Рука Джексона сжимает мою.

– Сказать что? – говорит он, но по лицу его видно, что он уже знает ответ.